– Человек с палочкой вам все объяснит.

– А если он не явится?

– Придет другой хромой с палочкой.

– Я понял вас.

Секретарь обкома вышел из-за стола:

– Ну а если все поняли, то по рукам, товарищ "личный представитель президента". Поклон вам от смолян и новых удач! Да, чуть не забыл спросить у вас. Это не вы приказали лавочнику Подпругину заготовить венки и повесить над дегтем, веревками, гробами и венками аншлаг "Товары для господ рейха отпускаются без очереди и неограниченно"?

– Я, товарищ секретарь.

– Ну так вот. За этот аншлаг и венки с надписью "Спите спокойно, вы этого заслужили" лавочник Подпругин убит гестаповцем наповал.

– Отлично! Я этого и хотел.

С одобрительным гулом встали из-за стола и члены бюро обкома. Рука Гуляйбабки покраснела от жарких рукопожатий. Один из членов бюро спросил:

– Позвольте, а не ваша ли это затея захоронить убитых под Смоленском фашистов вдоль главной магистрали на Москву?

– Да вроде бы моя. А что?

– Да так, между прочим. Есть сведения, что бургомистр, сделавший такое захоронение, повешен. За попытку подорвать моральный дух солдат рейха, направляющихся к Москве.

– Царство ему небесное, - шутливо перекрестился Гуляйбабка. Исполнительный бургомистрик был. А вот вам список новых претендентов на петлю. Они так торопятся выловить партизан! Помогите им.

Гуляйбабка протянул секретарю обкома список предателей, получивших "контракты" на поимку партизан. Секретарь обкома обнял земляка:

– Большущее спасибо!

– Гуляйбабка! Мой друг! Где вы запропали? Я по всему городу вас ищу. Патрули остались без ног.

– Господин генерал, извините. Дело молодое. Увлекся. Вернее, увлекла одна очень миленькая красотка.

– Ах, Гуляйбабка! Как можно транжирить такое историческое время на каких-то красоток. Да вы знаете, что на фронте происходит?

– Никак нет, господин генерал. Извините, оторвался. Ночь была чертовски хороша!

– Что ночь, ночь с какой-то падшей женщиной, когда свершилось такое! генерал вскинул руки к небу, потряс ими.

– И что же? Что свершилось, господин генерал?

– Радуйся! Ликуй! Дорога на Урал открыта. Заняты города Наро-Фоминск, Клин... Наши войска рассматривают в бинокль Москву!

– Великолепно! Поздравляю вас, господин генерал. Надеюсь, и мы не сегодня-завтра двинемся туда.

– Что значит завтра? Мы выезжаем сегодня же, сейчас.

– Сейчас?

– Да, да! Я уже отдал приказ.

– Рад, господин генерал, но сейчас выехать не могу. Заиндевелые на морозе брови генерала взметнулись на лоб:

– Как так не можешь? Почему?

– Видите ли, господин генерал, я провожу в школе полицейских тактическое учение и в целях закалки положил роту курсантов в снег. Мне сейчас же надо выехать и поднять ее, иначе она даст дуба, замерзнет.

– Плевать фюреру на роту какого-то русского дерьма, если на фронте гибнут дивизии чистой арийской крови, - сказал генерал.
– В машину, мой друг, в машину! Нас ждет поверженная Вязьма.

17. ПРИБЫТИЕ ГУЛЯЙБАБКИ ПОД МОСКВУ, СПАСЕНИЕ КОЧЕНЕЮЩИХ СОЛДАТ ФЮРЕРА

В Вязьме генерал Шпиц был по горло занят разными неотложными делами по расквартированию тылов армии и развертыванию новых госпиталей для раненых и обмороженных, но тем не менее выкроил время и принял Гуляйбабку.

Приветственно двинув в нос часовому личной охраны Шпица вытянутую руку, Гуляйбабка бодро вошел в дохнувший холодом кабинет генерала и остановился, не зная, что ему делать: то ли крикнуть "хайль!", то ли произнести "черны булы". Дело в том, что за большим дубовым столом, заваленным бумагами, не было генерала Шпица. Там сидело старое, согнувшееся от холода существо в черной цыганской шали, засунувшее руки в муфту, а ноги в большие сербиянские ботинки, зашнурованные не то супонью от хомута, не то черной оборкой. Смущало и то, что перед посиневшим носом сидящего лежали не деловые бумаги, кои не раз доводилось видеть на столе у Шпица, а разбросанные в гадании карты. Только прошагав по ковровой дорожке еще несколько шагов, Гуляйбабка наконец-то разобрался, что перед ним сидит не цыганка, а сам главный квартирмейстер армии фюрера генерал-майор фон Шпиц, загнанный в цыганское одеяние русским морозом.

– Готово ли дополнение к приказу фюрера, господин Гуляйбабка?
– сухо спросил генерал, собирая со стола карты.

– Так точно, господин генерал! Готово три дня тому назад. Я рвался к вам на доклад, но мне отвечали, что вы заняты.

– Да, я был слишком занят, - ответил Шпиц.
– Тяжелые бои. А тут еще эта проклятая зима. И без нее тошно. Однако где же дополнение?

– Оно со мной. Разрешите зачитать, господин генерал?

Генерал кивнул головой и, еще плотнее укутавшись в шаль, засунув руки в муфту, тупо уставясь куда-то в одну точку, приготовился слушать.