– И… что дальше?

– Кто твои родители, Танька-нянька?

Вопрос был таким неожиданным, что она часто-часто заморгала, тут же вспоминая отчима и Глорию. Но Назарий тихо сказал:

– Это официальные родители. Родных не помнишь?

“Думай о розовом слоне! Думай о розовом слоне!”

Она резко развернулась к нему и бросила в лицо:

– Зачем вам это знать?!

Но он смотрел не на неё, а в зеркало. Перепугавшись, что он видит в зеркале отнюдь не то, что видит она, Таня быстро представила себе медвежат, которые висят на ней. Было какое-то…. убийственное желание, чтобы никто не узнал… Нельзя! Нельзя об этом! Милые медвежата-спасители! Розовый слон!

– Да перестань ты прятать!
– с досадой сказал старик, не спуская глаз с зеркала.
– Ты всего лишь накладываешь ещё один слой на тот, что уже спрятан и довольно сильно! Почему ты не хочешь, чтобы кто-то знал о твоих настоящих родителях?

Она непроизвольно подняла руку - прижать ладонь к болезненно разбушевавшемуся сердцу.

– Потому что!
– сквозь зубы сказала она.
– Не хочу - и всё! Если вас это не устраивает, лучше отпустите меня домой!

– Э, нет, девочка, - вздохнул Назарий и снова кивнул.
– Встань-ка ближе к зеркалу. Сегодня у нас первый урок по вИдению личного пространства, Танька-нянька. А глаза у тебя ох как хороши! Только чуток слепы. Ну, мы эту слепоту сейчас и уберём.

Не успела Таня запротестовать, как Назарий переместился за её спину и положил ладони ей на виски, вполголоса приговаривая:

– Смотри себе в глаза! Смотри в глаза!

Дёрнулась раз и поняла, что лучше подчиниться и сделать то, что от неё требуется, чем стоять и сопротивляться. И вперилась в глаза собственного отражения, ощущая горячие ладони Назария на своих висках и видя их же в зеркале.

Глаза как глаза - ничего особенного. Но только с каждой секундой Таня чувствовала, что в зеркале… Нет, сначала вокруг себя. Ей показалось, что где-то открыли сразу несколько дверей: этот сквозняк трудно не почувствовать. И витали вокруг Тани какие-то маленькие воздушные струи, которые время от времени скользили мягким, почти невесомым прикосновением по коже её опущенных ладоней.

И чуть не наступила на ноги Назарию, когда и в самом деле увидела! Некие тени, совсем миниатюрные, едва различимые, носились вокруг неё, обвевая. Опустила глаза - никаких теней. Подняла на зеркало - в отражении вокруг её фигуры уже бушевал небольшой вихрь! Что это такое?!

– Дядя Назарий!
– не замечая, что называет его просто по имени, вскрикнула Таня.
– Что это за тени? Почему они вьются вокруг меня?

– Мне бы тоже это хотелось знать, - спокойно отозвался тот.
– Но для этого мне надо знать, кто твои родители, которые так сильно огородили тебя от этих тварей.

– Тварей… - прошептала Таня, уже потрясённая.
– Вы хотите сказать, что…

– Да, на тебе проклятье, посланное кем-то очень сильным. И только защита, сделанная твоими родителями (или одним из них), не даёт этому проклятью убить тебя.

– То есть это проклятье использует тех самых подпространственных тварей?

– Именно.

В зеркале твари обретали форму, из теней превращаясь в подобие пиявок с шершавыми клювами. Впадая в панику, девушка быстро выпалила:

– Они… сопровождают меня всегда?

Она-то имела в виду другое, потому ответ Назария заставил её сердце заледенеть:

– Со дня рождения.

“Я проклята со дня рождения?!
– Она ощутила, как покрывается холодным потом, а потом мелькнула утешающая мысль: - А если Назарий всё врёт?! Если он… сам на меня вот это всё подвесил, чтобы оставить меня в академии?!”

– Нет, я этого не делал, - бесстрастно сказал Назарий - и объяснил на дёрнувшийся взгляд: - Нетрудно было догадаться о логике твоих размышлений.

“Логика… Размышления… А может… может, доучиться до того времени, как я научусь снимать такие проклятия, а потом… Но Назарий и сам такое может снять!
– вскинулась было она и тут же понурилась, боясь всё-таки отвести взгляд от зеркала, как будто существа, злобно кружившие вокруг ней, без пригляда могли впиться в её тело.
– Не снимет… Не снимет, потому что хочет знать, кто мои родители! Не скажу! Научусь сама и сама всё сделаю!”

– Чего вы хотите?
– тускло спросила она, стараясь, чтобы он не распознал, что она готова сдаться.

– Чтобы ты стала моей ученицей, - заявил Назарий и оттащил её от зеркала.

– Я не верю вам, - дрожащим голосом сказала Таня, стараясь снова углядеть в зеркале своё отражение и мелькающий рой мерзопакостных существ.

– В чём, голубушка?
– мягко спросил Назарий.

– В том, что вы не можете снять с меня проклятье, не зная моих родителей!

– Вот ты о чём… - Он пожевал немного губами, продумывая ответ.
– Твои родители - колдуны или маги. Если я буду знать, кто они именно, я буду знать рисунок проклятия и защиты. А пока… Пока мне придётся возиться долгие дни и часы, распутывая их. Это займёт слишком много времени, тогда как, зная твоих родителей, их специализацию, я распутаю всё необходимое в минуты. Если не в секунды.

Может, Назарий и хвалился, но Таня почему-то поверила, что он сумеет это сделать за крайне ограниченный срок. “А я? Сумею ли я, обучившись у него, проделать то же самое, зная своих родителей?
– И тут же сникла.
– А я их знаю? Но даже те смутные фигуры, которые я вижу, вспоминая о них, мне выдавать не хочется даже Назарию, которому я, как ни странно, доверяю!”

– Это шантаж, - хмуро сказала она, уставившись в его необычно серьёзные глаза.
– Но я согласна. Я буду учиться у вас.
– Она оглянулась на зеркало и внезапно спросила о том, о чём пока не думала: - А вы, Назарий? Вам не страшно, что я, со своим проклятием, буду учиться вместе с вашими учениками? Вам за них не страшно?