***

Герцог так и не овладел ею. Ни в первую брачную ночь, ни после.

Клеменция вышла к семейному ложу, одетая в сшитую из тончайшего шелка сорочку, сквозь которую проглядывали торчащие соски и темный треугольник лона. Герцог, выпивший на свадьбе много больше положенного, посмотрел на нее безучастным мутным взглядом и завалился на кровать прямо в праздничном камзоле. Новоиспеченная герцогиня де Раввен не поверила своим глазам. Муж отказался от предложенного юного тела, остался равнодушным к пышному великолепию ее форм, просто заснул рядом с ней. С ней! Попытки привести его в чувство ни к чему не привели. Молодая жена списала все на переизбыток эля, но ни на следующую ночь, ни в последующие герцог так и не притронулся к ней. Перед его глазами стояло крепкое, стройное тело покойной жены. А эта женщина с большими грудями, мясистыми руками и вязким животом не вызывала у него никакого желания.

Клеменция давно уже не была юной девой - девственность свою она потеряла несколько лет назад, с одним из рыцарей, проезжавших мимо отцовского дома. Она открыла в себе страсть к жестоким и сильным мужчинам и отдавалась им с особым рвением.

Отказ герцога от ее тела был для нее болезненной пощечиной. Не помогало ни опаивание его элем, ни приворотные зелья, изготовленные для нее местной ведьмой. А после замечания старухи «Так ты никогда не понесешь» герцогиня пришла в такую ярость, что приказала на месте отрубить ей голову.

После нескольких месяцев бесплодных попыток переспать с герцогом Клеменция поняла, что придется действовать иначе.

Той ночью она переоделась в одежду своей служанки, распустила волосы и отправилась на конюшни. Молодой конюх Элиас еще не спал. Герцогиня давно выделила его среди остальных. Широк в плечах, силен, черноволос и кареглаз, как герцог. Лучше кандидатуры не придумать. Клеменция вошла в спящую конюшню. Едва слышно под ногами шелестело сено, пахло лошадьми, животные сквозь сон почувствовали чужака, но лишь тихо фыркали, не просыпаясь.

– Элиас, - позвала Клеменция, - Это я, Аманда, - назвалась она именем своей служанки, надеясь, что в темноте он и не различит, с кем имеет дело, - иди ко мне!

Молодой конюх не заставил себя долго ждать. В следующую секунду руки его жадно срывали одежды с пышущего желанием женского тела…

***

Полная луна красовалась на звездном небе, освещая молочным светом герцогские поля. Элиас лежал на стоге сена и крутил травинку в зубах. Ночь любви удалась на славу. Никогда не встречал он еще такой любовницы - готовой на многое и много требовавшей взамен. Она сбежала сразу же после любовных утех, оставив его в состоянии неописуемого блаженства. Ему хотелось повторить все еще раз, сейчас же или завтра, или в любой другой день. Главное - повторить.

– Я всегда готов, Ваша Светлость, - блаженно щурясь на луну прошептал молодой конюх.

Когда утром его вызвали к герцогине, Элиас почувствовал, что дело неладно. Интуиция никогда не подводила его и не раз помогала выжить. Времена нынче были суровые. Ее Светлость восседала в приемной зале, далекая и величественная. Вовсе не та распутная девка, которая вчера отдавалась ему на конюшне. Конюх подобострастно преклонил колени перед хозяйкой. Она потребовала выбрать для ее конюшни новых скакунов - скоро должен был появиться арабский купец. Элиас склонился в глубоком поклоне, придав глазам самое глупое выражение, какое только мог. Герцогиня ни в коем случае не должна была догадаться, что он знает, с кем провел ночь любви.

Живот герцогини раздался до неимоверных размеров. Да и сама она к концу беременности с трудом передвигалась и предпочитала проводить время, лежа в кровати и угощаясь все новыми яствами, на которые изощрялись повара. Не угодить Ее Светлости в этот период стало опасно для жизни. После того, как она чуть не убила поваренка, швырнув в него тяжелый поднос с непонравившейся ей уткой, приближаться к ней боялись все жители герцогского дома. Кроме ее верной служанки Аманды. Та была готова убить за свою госпожу и не раз доказала ей свою любовь и верность. Она допускалась в покои к хозяйке в любое время, умела справляться с ее настроениями, заплетала ей волосы, мыла ее и переодевала. Она же позвала повитуху, когда у Клеменции отошли воды. Она же сообщила герцогу, сидевшему в своих покоях с неизменной бутылкой эля в руках:

– У вас родился сын, Ваша Светлость.

Герцог, неопределенно мотнул головой, поднес стеклянное горлышко ко рту и хлебнул обжигающего напитка. У него уже был сын. Эйдан.

Эйдан был необычайно похож на мать.

У него были огромные глаза цвета морской волны, как у Адели. Герцог точно знал, какой это цвет - море он видел в молодости, когда участвовал в военных походах в составе рыцарской гарды короля. Он любил смотреть в глаза любимой, ловить в них свое отражение. Когда Адель сердилась, они становились почти черными, но такими он видел их лишь раз.

В тот день ее сестра Клеменция приказала высечь плетьми сына молочницы за то, что тот уронил к ее ногам бидон с молоком. Адель привела к мальчику герцогского лекаря, сидела рядом с ним всю ночь, пока ребенок метался в бреду, смазывая воспалившиеся раны. Ее старшая сестра не поняла, из-за чего, собственно, шум. Она и думать забыла об этом происшествии. Адель вышла из себя.

– Я уговорила отца отправить тебя со мной, в мой новый дом, чтобы ты имела возможность выходить в свет и найти себе достойного жениха, - тихо говорила она с еле сдерживаемой яростью, - ты живешь на полном довольствии, пользуешься всем, что есть у моего мужа, требуешь себе дорогих нарядов, слуг и особого отношения. Все это у тебя есть, а ты позволяешь себе увечить жителей моего дома, даже не спросив меня!