– Почту за честь, мэм. Я рад, что мы будем продолжать сотрудничество, – падре опасливо покосился на оперативника, который в это время аккуратно собирал аптечку со шприцами.

– Тогда за дальнейшее сотрудничество, – американка мило улыбнулась и подняла бокал вина.

После ухода падре Ребекка перебралась за рабочий стол и на своем ноутбуке запустила программу визуального детектора лжи. Во время разговора поведение и реакции итальянца записывались на камеру. Сейчас искусственный интеллект с беспристрастностью калькулятора анализировал мельчайшие детали, постепенно выстраивая кривую отклонений, способную определить степень правдивости ответов итальянца и искренности его намерений. Мимика, позы, бессознательная жестикуляция, движение глаз и состояние зрачков давали массу информации для анализа и заключений. Самоуверенность переросла в недоверие, когда Колетти вывели из зоны комфорта. Потом последовал испуг, переходящий в страх за собственную жизнь. Затем на контрасте – облегчение и желание поскорее закончить неприятный разговор. Эмоции совпадали с визуальными проявлениями. Итальянец либо был отличным актером, либо действительно говорил правду и был искренен. Если связанные с Ватиканом итальянские банкиры вообще могут быть искренны.

Только оказавшись в комфортной прохладе салона на заднем сидении своего дорогого мерседеса, Колетти выдохнул и, включив экран, блокирующий сигналы мобильных устройств, не стесняясь, выругался.

– Как все прошло? – не оборачиваясь, спросил водитель.

– Вроде нормально, – отдышавшись, ответил падре. – Правда, эта сучка пыталась обколоть меня какой-то дрянью. Но, похоже, она приняла мою версию событий в России. Твою мать! Долбаные янки. Хамы и варвары. У меня до сих пор руки трясутся.

– Это хорошо, – мерседес тронулся и вырулил из проезда, ведущего от отеля на проспект. – Я не про руки. Я про то, что все прошло удачно. Вся эта игра зашла слишком далеко. Надо скорее заканчивать. Американцы могут нам помешать?

– Если начнут вплотную крутить «Ignis», выйдут на верхушку. Тогда, считай, делу конец. Их методы не оставляют нам ни одного шанса.

– Может, стоит их отвлечь? – водитель остановился на светофоре и взглянул в зеркало заднего вида, где отражалось лицо Колетти.

– Ты имеешь в виду что-то радикальное? Хм… А это мысль, – Колетти открыл минибар и налил себе дорогого виски в тяжелый хрустальный стакан. – Есть один вариант. Не факт, что сработает. Времени на подготовку мало. Но если все получится, это серьезно притормозит янки. Правда, тогда мы должны будем исчезнуть уже завтра. И я совсем не уверен в успехе.

– За банк не волнуйся. Там все подготовлено. Мне понадобятся сутки, чтобы его очистить. И соберись. Надо довести проект до конца, чего бы это не стоило. Через пару недель нас уже никто искать не будет. Потом всех с божьей помощью ждет новая жизнь.

– Я собран. Передай братьям, что до завершения операции заседаний Совета не будет. За мной наверняка сейчас будут наблюдать, поэтому переходим в режим полного молчания и прячемся по норам.

– Согласен, – кивнул водитель, в качестве которого выступал Сантино – один из близких друзей и партнеров Колетти. – Тогда я начинаю стерилизацию банка.

– Да. Тянуть больше нельзя. Переводи активы в крипто. И разбрасывай по нашим личным кошелькам. Не забудь отстегнуть долю нашим друзьям из Сицилии. И позаботься о достойной компенсации управляющему и сотрудникам банка. Возможно, кому-то из них придется сидеть в тюрьме за наши грехи.

– Не забуду. Их дела зачтутся. Ведь мы продвигаем замысел Господень.

– Мы продвигаем замысел Господень, – без особого энтузиазма эхом отозвался падре с заднего сидения, перекрестился быстрым движением и надолго замолчал, обдумывая следующий шаг.

В люксе отеля Кейси бросила вопросительный взгляд на одного из своих людей.

– О чем он говорит в машине? Может, звонит кому?

– Мы его не читаем, – ответил тот, перебирая настройки на своем ноутбуке. – Похоже, внутри салона его тачки работает устройство подавления сигнала. Возможно, установлено стационарное экранирование.

– Чертов итальяшка. Он все еще надеется нас перехитрить. Ладно, пусть еще немного поиграет в шпионов. А пока найдите мне шефа Европы Питерса.

Снисходительно хмыкнув, Ребекка долила себе вина в бокал и, поднеся к носу, втянула тонкий немного терпкий аромат. Ей нравилась Италия. Ей нравилось дорогое вино. Ей нравилось отдавать команды своим сотрудникам. Она обожала свою работу, которая позволяла ей управлять жизнями посторонних людей, в безопасности и комфорте своего кабинета решая их судьбу. А еще ей нравились сложные головоломки типа той, что подбросил ей падре, и она как опытный шахматист вела свою тонкую партию, способную поднять ее на очередную ступеньку по карьерной лестнице АНБ, а может быть, и гораздо выше.

То, что Питерс, шеф сектора «Европа», не согласился на встречу сразу, а перенес ее на вечер, означало, что он перед разговором решил посоветоваться с начальством. Ребекка не осуждала его за это. Хотя в ЦРУ у сотрудников верхнего оперативного звена все еще оставалась достаточная доля самостоятельности, а начальство продолжало смотреть сквозь пальцы на рискованные импровизации, в последнее время ситуация начала меняться. Некогда славящаяся дерзкими операциями Контора стала превращаться в унылую зарегулированную внутренними политиками и процедурами структуру с жесткой иерархией и кучей согласований. Совсем как славящаяся снобизмом и высокомерием, но давно потерявшая эффективность английская MI6, существующая последние годы лишь для того, чтобы потешить самолюбие стоящих у власти лондонских политиков. К тому же Питерс уже наверняка знал о ее встрече с Колетти, хотел поднять его материалы, а может быть, даже и встретиться лично.