СВИФТ: Это похоже на то, как вы останавливаете машину или выключаете горелку.

ЛИТТЛ: Неужели?

ФРАНКЕНШТЕЙН: У Тома тоже две степени – медицина и технические науки.

ЛИТТЛ: Вы устаете к концу дня, Том?

СВИФТ: Это приятная усталость – словно ты управлял большим реактивным самолетом, который летел из Нью-Йорка в Гонолулу. (Берется за рычаг.) А теперь у миссис Лавджой будет приятная мягкая посадка. (Медленно поворачивает рычаг, и механизмы замедляют работу.) Вот так.

ФРАНКЕНШТЕЙН: Чудесно.

ЛИТТЛ: Она спит?

ФРАНКЕНШТЕЙН: Как дитя.

СВИФТ: Все, что нам остается сделать, дождаться сменщика.

ЛИТТЛ: Никто не приносил ей чего-нибудь, с помощью чего она могла бы покончить с собой?

ФРАНКЕНШТЕЙН: Нет. Да даже если бы и принес, беспокоиться не о чем. Руки сконструированы так, что ей ни за что не удастся направить на себя пистолет или поднести яд к губам – как бы ни старалась. Это придумал Том. Он – гений!

ЛИТТЛ: Поздравляю!

Раздается тревожный звонок. Свет мигает.

ФРАНКЕНШТЕЙН: Кто бы это мог быть? (ЛИТТЛУ) Кто-то вошел в ее комнату. Надо бы проверить. (СВИФТУ) Заприте дверь в палату, Том. Кто бы туда ни попал, мы его поймаем. (СВИФТ нажимает кнопку, которая запирает дверь наверху.) (ЛИТТЛУ) Вы пойдете со мной.

СЛЕДУЮЩАЯ СЦЕНА. Палата

СИЛЬВИЯ спит, похрапывая. В палату только что пробралась ГЛОРИЯ. Она с опаской оглядывается, потом достает из сумочки револьвер и, проверив, заряжен ли он, прячет в сумку с рукоделием, лежащую на столе. ГЛОРИЯ едва успевает это сделать, как входят запыхавшиеся ЛИТТЛ и ФРАНКЕНШТЕЙН, открывший палату ключом.

ФРАНКЕНШТЕЙН: Что происходит?

ГЛОРИЯ: Я забыла здесь часы. (Показывает на часы.) Теперь они со мной.

ФРАНКЕНШТЕЙН: Кажется, я запретил вам появляться в этом здании!

ГЛОРИЯ: Я и не появлюсь.

ФРАНКЕНШТЕЙН (ЛИТТЛУ): Караульте ее здесь. А я пока проверю, как и что. Не исключено, что она успела что-то натворить. (ГЛОРИИ) Не хотите ли предстать перед судом за попытку предумышленного убийства? (В микрофон.) Том! Ты меня слышишь?

СВИФТ (через переговорное устройство): Слышу!

ФРАНКЕНШТЕЙН: Разбуди ее. Я должен проверить, все ли с ней в порядке.

СВИФТ: Ку-ка-ре-ку!!!

Слышно, как механизмы на нижнем этаже начинают набирать скорость. СИЛЬВИЯ открывает глаза, приятно удивленная.

СИЛЬВИЯ (ФРАНКЕНШТЕЙНУ): Доброе утро, Норберт!

ФРАНКЕНШТЕЙН: Как вы себя чувствуете?

СИЛЬВИЯ: Так же, как всегда, когда просыпаюсь: отлично! Словно я на морском берегу. Глория! Доброе утро!

ГЛОРИЯ: Доброе утро.

СИЛЬВИЯ: Доктор Литтл! Вы решили остаться еще на день?

ФРАНКЕНШТЕЙН: Это не утро. Через минуту вы опять уснете.

СИЛЬВИЯ: Я опять заболела?

ФРАНКЕНШТЕЙН: Вряд ли.

СИЛЬВИЯ: Вы хотите мне сделать еще одну операцию?

ФРАНКЕНШТЕЙН: Успокойтесь, прошу вас (достает из кармана офтальмоскоп).

СИЛЬВИЯ: Как я могу быть спокойной, когда мне предстоит еще одна операция?

ФРАНКЕНШТЕЙН (в микрофон): Том! Дай ей транквилизаторы.

СВИФТ (в переговорном устройстве): Будет сделано!

СИЛЬВИЯ: С чем я должна расстаться на сей раз? С ушами? Волосами?

ФРАНКЕНШТЕЙН: Сейчас мы поможем вам успокоиться.

СИЛЬВИЯ: Или с глазами? Мои глаза, Норберт! Настал их черед?

ФРАНКЕНШТЕЙН (ГЛОРИИ): Ну что, крошка? Смотри, что ты наделала! (В микрофон.) Где там твои чертовы транквилизаторы?

СВИФТ: Сейчас начнут действовать.

СИЛЬВИЯ: Ладно. Не имеет значения. (ФРАНКЕНШТЕЙН осматривает ее глаза.) Так все-таки мои глаза?

ФРАНКЕНШТЕЙН: Ни то, ни другое, ни третье.

СИЛЬВИЯ: Легко досталось, не жаль и потерять.

ФРАНКЕНШТЕЙН: Вы здоровы, как молодая породистая лошадь.

СИЛЬВИЯ: Я уверена, появился производитель отменных глаз!

ФРАНКЕНШТЕЙН: «Эр-си-эй» делает отличный товар, но мы пока не собираемся что-либо у них покупать. (Отходит, вполне удовлетворенный.) Все отлично. (ГЛОРИИ) Вам повезло.

СИЛЬВИЯ: Я радуюсь, когда моим друзьям везет.

СВИФТ: Усыплять?