Вот так вот. Сходила на свидание, провела хороший день, незабываемый вечер. Как же. Жди.

 — Я поняла вас, — тихо ответила, подтверждая кивком головы. Сняла с плеча сумку, повесила обратно на крючок, разбулась и, склонив голову, потопала на кухню. Едва сдерживая слёзы, тихонько прикрыла за собой дверь, хотя так сильно хотелось хлопнуть ею. Нужно написать Денису…

Игорь и сам не понял, с чего вдруг встал на дыбы. Подумаешь, собиралась Мышь на свидание. Наверняка нашла себе очередного задрота, ну и пускай гуляет себе девка, ему-то что? Вот только что-то всё же случилось. Переклинило его словно.

Увидев её уже двери, одетую в воздушное платье с этими её задорными, рыжими кудрями и счастливой улыбкой на всю моську, он почему-то взбесился. Дико.

 Решил, что не видать задроту такой улыбки, хоть и не должно бы его парить, кому она там улыбается в свободное от работы время. Однако, парило. Да так, что сам не понял, как так вышло.

Ужин не планировался и в помине, а друзей пришлось приглашать впопыхах. Стёпу заставил отказаться от поездки загород, велел тащить свою задницу к нему, да вместе с невестой. Тоже самое пришлось проделать и с Лёхой, что думал проваляться воскресный денёк на диване перед телевизором с женой. Мишку с его девушкой заставил тащиться с подарками из Болгарии прямо с рейса.

Вот такие вот посиделки с друзьями, ставшие неожиданностью для всех.

Каким-то чудом, Фомина успела справиться с поставленной задачей и к семи в просторной столовой стоял накрытый стол на семь персон, красиво сложенные салфетки, в полумраке горели свечи. Из кухни доносился роскошный аромат.

– Всё готово?

– Да…- старалась не смотреть ему в глаза, злилась.

– Отлично.

– Я могу идти?

Стоп. Куда ещё идти?

– Не понял.

Покровский так и остался стоять посреди кухни, обводя удивлённым взглядом свою домработницу, которая, к слову, почему-то не переоделась, оставшись в своём платье… Так, словно всё ещё собиралась в нём куда-то идти.

– Я ведь могу уйти на вечер? Я всё приготовила, как вы и велели, - затараторила Фомина, указывая на блюда, источающие умопомрачительные запахи. Ну прям Золушка. – Вы обещали мне выходной… - добавила уже совсем тихо.

Казалось, ещё немного и она заплачет.

– Нет, не можешь.

– Но почему? – воскликнула, словно ребёнок, у которого отняли конфету.

– Что, значит, почему? А вдруг нам что-то понадобится? Вдруг ты нам понадобишься?

– Но тут всё готово, я накрыла на стол, я всё успела, пожалуйста, Игорь…

– Нет, значит, нет, - резко отрезал Покровский. – Что непонятно?
– он начинал терять терпение, а девчонка самообладание.

– Я…

– Если собралась пререкаться со мной, то скажу сразу – не выйдет, мы тут играем по моим и только по моим правилам. Всё ясно, надеюсь?

– Да.

– Не слышу! – всё же не сдержался, рявкнул.

– Да, Игорь Евгеньевич, - отвернулась, кусая нижнюю губу.

– Вот и отлично.

****

Зачем, вот зачем Покровскому вздумалось держать меня едва не взаперти всё воскресенье?!

Я ревела уже битый час, завернувшись в одеяло в своей комнате. С некоторых пор чувствовала себя его пленницей. И понятное дело, что Игорь не удерживал меня силой, разве что силой денег, коих мне больше нигде не найти. И я всё могла понять, правда. Его несносный характер, его капризы, пока он валялся со сломанной ногой, его запредельные требования, даже его выходку с поцелуем и враньём перед отцом. Но только не то, что он сделал сегодня.

Как я и думала, после прихода друзей в моём присутствии больше не было необходимости. Всё внимание Покровского переключилось на них, еда была готова, разве что пришлось убрать после пустые тарелки со стола. Но ведь я могла вернуться через пару часов и проделать то же самое. Что изменилось бы?

Покровский намеренно лишал меня возможности наладить свою личную жизнь, хоть немного побыть счастливой и беззаботной, в конце концов, почувствовать себя женщиной. Он делает это постоянно, почему-то решив, что я теперь его рабыня, не имеющая права голоса.

Сволочь. Никак иначе назвать его не могла. Просто зажравшаяся, избалованная сволочь.

Которая только что позвонила в свой идиотский колокольчик.

Я рыкнула и резко села на кровати. Как же он меня достал! Я не собака, чтобы звать меня при помощи колокольчика! Казалось, издевательства надо мной доставляют ему необычайное удовольствие. Извращенец хренов!

Да, работа неплохая. Да, деньги отличные. Но продолжаться так больше не могло. Завершением этого театра абсурда стало бы его убийство и моё заключение в тюрьму.

 — Что?! — распахнула дверь в его спальню и буквально влетела туда.

Покровский, как обычно, сидел на миллионе подушек, словно какой-то падишах, и задумчиво вертел в руке свой дурацкий колокольчик.

 — Я хочу…

 — Да мне плевать, чего вы хотите! — взмахнула руками, сделала шаг по направлению к ползучему гаду. Змей, он и есть змей. Ядовитый, злой, ненавидящий и уничтожающий всё живое вокруг себя. — Меня достал ваш проклятый колокольчик! Это унизительно! Я не раба! Я прислуга, и как бы вы сейчас не удивились - ещё и человек! Человек, которому нужно есть, спать, принимать ванну и ходить на свидания хотя бы раз в три-четыре года!