Спасибо такое… от старого знакомого. Эхо войны, как сейчас говорят.

– Следи, – сказал КВС [3] , ткнув пальцем на дисплеи, – пока тут все ровно. Как минимум еще полчаса, а я «до Ветрова» отойду. Ручонками своими никуда не тычь. Налёт тебе и так идёт. Вон, смотри, на востоке горизонт начинает светлеть, приготовь камеру – снимки будут самое оно!

Он вышел. Молодой закрыл дверь, потянулся, вытянул ноги. Через пару минут он заметил, что автопилот внезапно изменил курс, и арбуз [4] плавно забирает влево. Звукового подтверждения не последовало. Молодой нажал тангету, связь исчезла. Какое-то время он безуспешно пытался перейти в режим ручного пилотирования и вызвать командира. Дверь в салон оказалась заблокирована. Вдруг последовательно погасли все экраны. Гул турбин несколько изменился. Послышались приглушенные звукоизоляцией неразборчивые крики. Самолет довернул, выровнялся и продолжил горизонтальное движение. Сзади раздались удары в дверь, и молодой сразу все понял. Он схватил чемоданчик, достал отвертку и начал выстукивать в дверь условные коды. Удары из салона прекратились.

Молодой выломал створку технологической перегородки и заорал в образовавшееся отверстие:

– Командир, нас ведут с земли!

Он не был уверен, что его услышат, вернулся в кресло, перекрестился, достал карандаш и быстро-быстро начал писать…

В полупустом салоне пахло дымом. Фельдъегерь [5] , сидящий на полу в хвосте самолета, прямо в кейсе жег какие-то бумаги. Отблески пламени отражались от потолочных плафонов. КВС со старшим бортпроводником топором пытались выломать дверь в кабину.

Я еще никому никогда про это не рассказывал.

События эти произошли давным-давно. Следов их почти не осталось. Возможно, сегодня только я единственный свидетель и, в некотором роде, участник этой невероятной истории…

И, конечно же, сохранились документы. Записи, протоколы, докладные записки. Исписанные мелким трудночитаемым почерком страницы школьных тетрадей, распечатки разговоров с аудио и видео. Масса сухих и зачастую малосодержательных официальных бумаг. Разные даты. Разные следователи. Непонятных званий и должностей лица с простыми незапоминающимися фамилиями. Сергеев. Кузнецов. Смирнов. Александров. Грифы. Штампы.

Часть документов, очевидно, была изъята, но в других сохранились ссылки на некие беседы № 17 или протокол 4-б. Некоторые листы намертво склеились, видимо, будучи залиты какой-то жидкостью. Прочесть можно было только одну сторону. Иногда, на просвет разобрать и вторую. Попытки разделить оказались бесполезной тратой времени и пара.

Самое странное, что коробка с этими бумагами провалялась у меня в гараже несколько лет. Я давал себе обещания когда-нибудь с ними ознакомиться, но… Время было такое… Не до утоления любопытства. Требовалось как-то выживать и что-то зарабатывать.… Да и не заморачивался я тогда… если честно.

Кроме той странной истории, в результате которой ко мне попали эти артефакты, насторожить меня ничего не могло. Тем более, что беглый поверхностный осмотр содержимого как-то… не заинтересовал. Надо было читать, вникать… Много чего тогда творилось непонятного и зачастую нехорошего, некогда было останавливаться, осматриваться, вдумываться…

У меня в тот период скопилась приличная библиотека из непрочитанного, записана масса непросмотренных фильмов. А на музыку я тогда вообще забил, слушал радио и что попадется под руку. Времени и сил не оставалось на что-то такое, несерьезное, но отнимающее и то и другое.

Впрочем, подспудно я чувствовал некую магию, легкий, так скажем, флер, связанные с этой коробкой, и грызло меня какое-то ощущение: еще рано, не трогай…

Возвращаться за посылкой было некому – хозяина ухлопали при задержании, да и какой он хозяин… Брат его, судя по всему, ничего про меня не знал. Вскорости и он, как писали в новостях, отчего-то помер в местном СИЗО. Или от кого-то. Это не было удивительным. Торпеды всегда взрываются. Даже если они промахнулись. Впрочем, не могу сказать точно, прав ли я, но вы ведь поняли, что я хотел сказать.

Тут, вернее, стоило бы упомянуть использованные презервативы, но я не могу так говорить в отношении людей, один из которых уж точно был человеком и сделал для меня столько хорошего. И делал это, не говоря никому… Может быть, для себя? Индульгенция своего рода. Мало ли. Там все зачтется. Плюсиками на минус – сальдо выправляется. Но мне отчего-то кажется, что я просто оставался для него островком стабильности в этом диком мире, и он хотел, чтобы я таким и сохранился.

Про меня вообще мало кто знал. Ну, живет себе человек и живет. Скучный и нелюдимый. В многоэтажных новостройках-термитниках соседи меняются часто. А общаются мало. Времена такие наступили. Все по норам.

Что-то сообщать властям я не собирался. Части денег, как я понял, они так и не нашли. Значит, сунься я со своими пятью копейками, вытрясут душу. И не посмотрят на инвалидность. Все спецсвязевские упаковки я сразу же сжег. Предварительно вытряхнув их содержимое в коробку из-под телевизора. Деньги потихоньку разошлись. Хороший протез, замена «Оки» на «Тойоту», и дом-развалюха на кордоне. Немногое оставшееся банально проелось.

Недавно я задумался над неслучайностью и некоей своевременностью произошедшего. Ящик Пандоры – иногда всего лишь коробка с документами. Не вовремя открытая.