Старков встал, подошел к Димке, отобрал дневник, снова сунул в чемодан.

— Ничего я толком не знал. Разве догадывался… — Сел за стол, подмигнул Димке: — Давайте ужинать. Самое время.

— Опять ничего, — сказал Глынин. — Возвращаемся?

Солнце еще не вышло из-за горизонта, но небо было уже дневное, безоблачное, и вода вдалеке от глиссера светилась ядовитой голубизной. Рядом с глиссером у воды не было никакого цвета, здесь буйствовала пена.

— Куда торопиться? — сказал Анголов. — На берегу еще спят. Впрочем, как хотите.

Глынин повернул руль, и глиссер двинулся новым курсом. Никаких ориентиров в безбрежном просторе не было, даже горизонт сливался с небом, и ощущение поворота сразу исчезло. Анголов положил карабин на опору и выставил руку за борт, в холодные брызги.

— Воздушная подушка, — сказал он. — XXI век. Человек создал прекрасные суда — быстроходные и надежные. Но число морских катастроф в последние годы резко увеличилось.

Анголов посмотрел на Глынина. Тот молчал, глядя вперед сквозь ветровое стекло.

— Причем катастроф ужасных, загадочных, — продолжал Анголов. — Современные спасатели успеют куда угодно. Но они напрасно ждут SOS. Свидетелей тоже не остается, в итоге никто ничего не знает. Возьмите «Ривьеру-2».

Глынин молча смотрел вперед, на синее зеркало моря.

— 20 тысяч пассажиров, — продолжал Анголов, не спуская с Глынина глаз. — Не корабль, остров. Пальмовые рощи, искусственные озера. Непотопляемость 100 процентов. Вы читали про испытание расстрелом? Когда торпеды кончились, макет даже не накренился.

Глынин все еще молчал. Анголов продолжал:

— И такая махина пропадает бесследно, не подав сигнал бедствия. Если бы мы жили лет 500 назад, я бы сказал, что виноваты пираты. Причем дьявольски хитрые и удачливые.

Глынин наконец повернул голову.

— Да замолчите же, — сказал он. — Разве вы не понимаете, что на воде нельзя говорить о таких вещах? Рассуждайте об охоте, или о спорте, или о чем угодно. Но смените пластинку.

Сказал и вновь отвернулся.

— Больше не буду, — засмеялся Анголов. — Я не знал, что вы суеверны.

Он похлопал ладонью по полированному прикладу.

— Мы, вы, — сказал Глынин. — Вооружены, суеверны. Но я никак не пойму — пессимист вы или оптимист? Ваш тон никогда не соответствует теме, которую вы выбираете.

— Я оптимист по форме, но пессимист по содержанию, — усмехнулся Анголов. — Вы читали «Вторжение изнутри»? Каждый вид занимает определенную экологическую нишу. Равновесие — плод эпох эволюции. Человек своей деятельностью нарушает равновесие, уничтожает другие виды, освобождает соответствующие ниши. Это дорога к гибели, утверждают авторы.

— Человек, — повторил Глынин. — Охотники вроде вас, только с настоящими пулями.

— Почему же только охотники? — усмехнулся Анголов. — Многие к этому причастны. Охотник стреляет не сам, его заставляют. Но хуже всего — бесконечное чередование запретов и разрешений. Хаос запутывает противника.

— Кого?

— Природу, — объяснил Анголов. — Разве вы впервые слышите, что человек воюет с природой? Так вот, если война ведется по правилам, у противника остается возможность перестроить свои порядки и перейти в контратаку. Иначе он обречен. А мы — это часть природы, не более.

Глынин немного подумал.

— Возможно, это и верно. Но остальное слишком прямолинейно. Один вид ушел, другой пришел, как квадратики в игре «15». Китов ведь тоже почти полностью истребили. Незаметно, чтобы кто-нибудь занял их место.

— Почему незаметно? А эти катастрофы? — пошутил Анголов. — Ребенку ясно, что из глубин поднялся новый могучий хищник, который топит теперь океанские лайнеры.

— Я же вас попросил, — сказал Глынин. — Или вы хотите, чтобы я больше никогда не брал вас в море?..

Анголов не ответил, потому что гул двигателей вдруг прекратился. Воздушная подушка смялась, глиссер зашатало на незаметной раньше волне. Вода у борта, освободившись от пузырьков, стала синяя-синяя.

Анголов смотрел туда, куда показал Глынин. В двойном колодце бинокля металась однообразная водная поверхность, а потом он увидел что-то черное, удлиненное, уединенное, словно остров в океане, и следом за этим — фонтан, будто у горизонта внезапно вырос куст водяной сирени. Потом вверх, как черная бабочка, взметнулся громадный хвост, и все исчезло.