Иллис, казалось, забыла, как дышать.

Лишь тихий, на грани стона, выдох наказываемого там, на плацу, вывел ее из оцепенения. Площадка, ровный строй курсантов, перекладина — все качнулось и резко дернулось в ее глазах, когда она рванула к Кириану уже почти ничего не соображая от страха, боли и ярости.

Ее удержали за руки сразу с двух сторон. Взволнованный шепот Льена эхом отдавался в голове:

— Илли! Ничего не сделать. Ему будет хуже, поверь! Я объясню потом... — Гай и Льен держали ее железными клещами, готовые в любой момент схватить еще крепче, если она не послушает. Майс застыл рядом, на подхвате.

Девушка почувствовала, как дурнота заволакивает дымкой окружающее, и даже на какой-то миг обрадовалась этому — не видеть, не слышать... но тут же с яростью стряхнула дурнотный туман: НЕТ! Она должна быть с ним!

Льен что-то бормотал ей на ухо, но она не разбирала слов. Иллис казалось, что каждый удар, каждый мучительный рывок отдается в ней болезненным спазмом, перехватывающим дыхание. Она ослабла в крепких руках парней, как загипнотизированная, не отрывая глаз от багровых рубцов. Чувствовала — еще один удар, один задавленный стон — и она не выдержит, случится что-то ужасное.

— Не смотри! — Льен силой заставил ее отвернуться, прижал ее голову к груди, закрыл от страшного зрелища. Она не стала противиться, вжалась в него из последних сил, но, даже не видя происходящего, с ужасом ловила каждый звук.

Казалось, это не закончится никогда. Норр видел мрачное лицо ректора и непонятно когда появившегося рядом с ним ди Хасса. Он же вроде в отъезде должен быть? Кириан держался из последних сил, но так и не отпустил перекладину и не провис. Резкие рывки, напряженное до предела тренированное тело, лицо, совершенно мокрые от пота. И ни капли живого места, сплошная сине-красная сетка вместо спины. Торк! Легче самому оказаться на его месте, чем все это видеть!

Когда они думают закончить?! Что? Все? Все!

— Экзекуция окончена, — даже скрип инспекторского голоса сейчас не казался таким уж противным. Окончена!

Норриан стремительно шагнул мимо отступивших от перекладины надзорников и успел-таки подхватить бессильно скользнувшее вниз тело как раз в тот момент, когда у Кириана сорвались руки.

Князь не сразу понял, что все закончилось. Он давно сбился со счета и потерял представление о времени. Он вообще еще жив? Окружающее, во всяком случае, воспринималось им слабо. Кажется, официальное объявление... можно, наконец, разжать судорожно стиснутые кулаки... Он попытался это сделать, но руки сорвались, и он, без сомнения, впечатался бы носом в плац, если бы его не подхватили.

И с другой стороны тоже. Еще чьи-то руки... Не было сил повернуть голову, и он скосил глаза. Ди Хасс. Кириан даже не удивился.

Дальше были какие-то обрывки. Кажется, он оказался между Норрианом и ди Хассом, опираясь ватными руками на их плечи. И вроде даже шел... только почему-то ног не чувствовал. Плыл? Летел? Не вспомнить... Видел только, как Норр все время пытается заслонить его собой. Но нет сил даже радоваться. Больно... холодно. Очень холодно, и дико хочется спать.

Жесткая лежанка в карцере, где по уставу он должен был находиться как минимум еще сутки, показалась просто раем земным. Норриана выставили, как только примчался старший лекарь с помощником. Кириан послушно выпил все, что в него влили, еще успел почувствовать легкий укол куда-то в бедро, прохладный запах вербены и провалился в сон.

— Это дурдом какой-то, а не академия, — мрачно высказался Габриэль, спускаясь по истертым ступенькам. — Если я когда-нибудь так втрескаюсь, пристрелите меня.

— Не поможет, — не менее мрачно хмыкнул Майс, топая следом. — Мы вот не влюбленные, а толку? Да я чуть не рехнулся, когда Иллис там на плацу увидел! Ну почему она не могла вернуться на полчаса позже?! А что потом было, вообще лучше не вспоминать. Мы и сейчас-то что делаем, по-твоему? Премся нарушать к торкам кучу положений устава, потому что она плачет!

— Не только поэтому! — уперся Габриэль. — Просто ей плохо! Я думал, с ума сойду, когда она вдруг позеленела и стала падать! Хорошо, Льен умеет судорогу снимать, это же кошмар какой-то — и плечо, и нога сразу! Так что это... все правильно! И ресс Даираш сказал, что ей ни 8 коем случае нельзя так нервничать.

— Правильно было ее в охапку и к лекарю, — вздохнул Майс. — А то, что мы сделать собираемся, это дурдом и есть! Впрочем, знаешь, может, оно все и к лучшему. Если бы ей плохо не стало, торка с два мы бы ее в комнате удержали! Ты же слышал!

— Так ей плохо стало, когда мы ее к Князю не пустили, — резонно возразил Габриэль. — От волнения, наверное. Может, зря мы?

— Рехнулся, что ли? — Майс для наглядности даже покрутил пальцем у виска. — Куда она к нему пойдет, в карцер? И дальше что? Думаешь, полчаса посидит и успокоится? Как же! Мы ее потом оттуда не вытащим. В подвале мало того, что сыро, холодно, еще и лежанка узкая, жесткая. Я тебе гарантирую — сядет на пол, и к утру мы получим не девочку, а полутруп! Так что я лучше ей Князя из карцера, из подземелья или вообще из-за радуги притащу, чем она пойдет штурмовать дисциплинарное отделение!