– Если вы из тех мошенников, которые тянут деньги из родственников больных, предлагая им чудодейственные средства для исцеления, то ошиблись адресом, – сказала Мэгги. – Денег у меня нет и взять их негде.

– Денег не потребуется, – успокоил господин. – Мы могли бы поговорить? Желательно не на улице – здесь сыро и холодно. Неподалеку есть неплохой паб. Я угощаю.

– Хорошо, – кивнула Мэгги. А чего ей терять? Этот тип решил ее соблазнить? Смешно. Мэгги за тридцать. Она и в молодости не славилась красотой, а теперь, когда горе и заботы иссушили тело и проложили морщины на лице… Интересно, что нужно от нее этому пройдохе? Откуда он знает о Полли?..

Паб и вправду оказался неплохим. Тяжелая мебель из потемневшего дуба, запах яичницы с беконом и крепкого пива, мягкий свет газовых рожков. Посетителей немного. А чему удивляться: будний день, разгар дня. К вечеру здесь будет не протолкнуться. Когда-то Мэгги посещала такие места, но это было, кажется, в другой жизни. Странный тип провел ее в дальний уголок, помог снять пальто, разделся сам, повесив макинтош и котелок на вбитые в стену фигурные гвозди. Мэгги осталась в шляпке – женщине без нее неприлично. Воспользовавшись ситуацией, она более тщательно рассмотрела незнакомца. Первое впечатление не обмануло: не из бедных. Костюм из тончайшей шерсти, пошит на заказ. И что нужно от Мэгги этому богачу?

– Пиво? – спросил тип, после того, как они сели. – Или эль?

– Эль, – сказала Мэгги, – темный. И пусть его подогреют. На улице сыро, я продрогла.

Незнакомец кивнул и подозвал официанта. Себе он заказал виски, выдержанный ирландский Бушмилс, что опять-таки подтвердило догадку Мэгги – точно не из бедных. Официант обернулся скоро. Некоторое время Мэгги, прикрыв глаза от удовольствия, потягивала теплый, горьковатый напиток. Замечательный эль! От него в желудке становилось тепло, а в голове будто поселялся туман. От этого на душе становилось спокойно и легко. Допив эль, она с сожалением поставила пустую кружку на дубовую столешницу.

– Еще? – предложил незнакомец. Мэгги заметила, что свой виски он только пригубил.

– Нет, – покачала она головой. – Давайте поговорим, раз вы этого желали. Кстати, как мне к вам обращаться?

– Зовите меня Майклом.

– И все? Просто Майкл?

– Этого достаточно. Итак, миссис Галлахер, есть возможность исцелить вашу дочь. Как уже сказал, совершенно бесплатно.

– Это невозможно, – покачала головой Мэгги. – Полли показывали лучшим лондонским врачам, – она сморщилась. Именно на «лучших» ушли семейные сбережения. – Они в один голос заявили, что туберкулез в настоящее время неизлечим. Можно отвезти девочку в санаторий в Швейцарию, но гарантий нет. К тому же санаторий мне не по карману. Или хотите сказать, что врачи ошибаются?

– Нет, – ответил Майкл. – Они правы, но частично. Никто в Британии, а также во Франции, в Швейцарии и других странах не лечит детский туберкулез. За исключением одного государства. Вот! – он достал из внутреннего кармана сложенную газету и положил ее перед Мэгги. Статья на рыхлом бумажном листе была обведена красным карандашом.

– Я не знаю этого языка, – сказала Мэгги, бросив взгляд на текст. – Буквы незнакомые.

– Это кириллица, газета русская. Вот перевод.

Майкл положил на стол листок с рукописным текстом. Мэгги взяла его и поднесла к свету рожка.

«…Вчера в клинике Бергера для чахоточных детей состоялось радостное событие: выписка полностью исцеленных маленьких пациентов. По такому случаю руководство клиники устроило небольшое торжество, на котором присутствовали родители и другие родственники детей. Они от всего сердца благодарили врачей и сестер милосердия, которые вернули им дорогих чад здоровыми. В ответной речи г-н Бергер заявил, что благодарить нужно не их, а лейб-хирурга Ея Императорского Величества князя Мещерского, который, применив необычные методы лечения, добился столь блестящего результата. Подробности этой методики оратор не раскрыл, сказав, что они уникальны и повторить их другим, к сожалению, невозможно. В то же время он обнадежил присутствующих, сообщив, что русским ученым удалось создать лекарство, которое, как показали испытания, благотворно воздействует на больных чахоткой и, вполне возможно, что этот бич, уносящий в могилу тысячи людей, будет окончательно побежден в скором времени.

Сам князь, к сожалению, на торжестве не присутствовал. Г-н Бергер объяснил это занятостью врача, который с утра до вечера оперирует раненых русских солдат и офицеров, которых везут с фронта. В то же время он успокоил присутствовавших заверением, что лечить детей в его клинике князь продолжит, добавив, что занимается тот этим бескорыстно, не требуя за исцеление даже малой платы. Единственным условием лейб-хирурга было помещение в клинику всех больных детей – как состоятельных, так и недостаточных родителей…»

Далее текст перевода обрывался, хотя статья, как заметила Мэгги, была больше. Она вопросительно посмотрела на Майкла.

– Дальше не интересно, – пояснил тот. – Автор славит князя, царствующий дом, лично императрицу. Что действительно важно, я перевел.

– Это князь сможет вылечить Полли?

– Как и других детей.

– Мне придется везти дочь в Россию?

– Нет, миссис Галлахер, этого не нужно. Более того, не желательно.

– Почему?

Вместо ответа Майкл пристально посмотрел на нее.