О том, что на полочке стоит подставка для дорогого комплекта ножей, привезенная мамой из Москвы, незнакомец, разумеется, не знал. Катя завела свободную руку за спину и нащупала рукоять одного из ножей — она словно сама легла в ладонь, плотно и удобно. Когда незваный гость протянул руку к раскрытой книге, Катя беззвучно вытянула нож и приготовилась нанести удар. Действовать надо было быстро и решительно. Катя откуда-то знала, что если вонзит нож ему в шею, то он умрет, даже не поняв, что умирает.

— Ты сейчас собираешься зарезать человека, — скучным голосом сообщил незнакомец. Поддев пальцем обложку, он с брезгливой миной захлопнул книгу и наконец-то отпустил Катину руку. — Убить. И не испытываешь ни колебаний, ни сомнений, ни угрызений совести.

Нож вывалился из вспотевшей ладони и зазвенел по кафелю. Боль в кровоточащем пальце усилилась, и Катя поняла, что рука скоро онемеет полностью.

— А зачем вы… — начала было она. — Это моя книга. Я купила ее в Ленинке, на распродаже. Кто вы такой вообще?

Незнакомец улыбнулся, и Катя почувствовала, как наваждение уходит, убегает, словно вода в сток — и понимание того, что она, Катя, третьекурсница факультета социологии, отличница, приличная и порядочная девушка, которая таракана боялась прихлопнуть и в детстве уносила дождевых червей с асфальта, чтоб их не раздавили, только что чуть не убила человека, окончательно лишило ее сил и воли и заставило сползти на пол. Незваный гость снял куртку, небрежно бросил ее на ближайший табурет и сел рядом с Катей.

— Меня зовут Эльдар, — представился белесый хмырь, — и боюсь, что у меня для тебя очень плохие новости.

Эльдара убили семь лет назад, весной — в саду перед его домом цвели абрикосы, и с тех пор он всей душой ненавидел их тонкий аромат. Стоило ему появиться, как Эльдар невольно вспоминал, что однажды волшебник-недоучка, руководимый чужой волей, раздавил его одним ударом, словно муху свернутой газетой. Выполнив поставленную задачу, марионетка ушла, а труп Эльдара обнаружили и отвезли в морг. Он играл, проиграл, и все закончилось.

Эльдара похоронили очень скромно и тихо. Родственников у него не было, а немногочисленные друзья выпили над свежей могилой по рюмке водки, привезенной неприятным типом из похоронного агентства, и разошлись по своим делам. Кругом цвела весна, солнце светило совсем по-июньски, и никому не хотелось тратить время, торча на погосте ради того, кто уже никогда и ничего для них не сделает. Есть и более приятные дела.

Впрочем, свежая могила Эльдара в отдаленном уголке кладбища все-таки привлекла к себе внимание — поздно ночью сюда пришел Геворг Гамрян, декан математического факультета местного педагогического института. Некоторое время Гамрян задумчиво рассматривал холм и венки, а затем раскинул руки в стороны и три раза хлопнул в ладоши, пробормотав в усы что-то неразборчивое. Несколько минут ничего не происходило, но затем Гамрян ощутил, как мелко задрожала земля, словно что-то большое поползло под его ногами, стремясь отыскать выход на поверхность.

Венки закачались и соскользнули с могильного холма. Деревянный крест, наскоро поставленный до тех пор, пока наследники покойного не озаботятся приличным памятником, дрогнул и покосился, но все-таки устоял. Могильный холм вздулся изнутри, и Гамрян увидел, как осыпается земля, выпуская то, что неудержимо прорывалось наверх. Вскоре движение прекратилось, дрожь почвы улеглась, и ночные птицы, встревоженные странным происшествием, беззаботно засвистели снова.

Гамрян подошел к выступившему из-под земли гробу и, нажав на скрытую под ручкой пружину, легко откинул крышку. В свете звезд и растущей луны труп Эльдара Поплавского казался чем-то искусственным, фальшивым, никогда не имевшим отношения к живому человеку, словно кто-то спрятал в гроб манекен — во всяком случае, именно так подумалось Гамряну, который расстегнул пиджак и рубашку мертвеца, задумчиво провел рукой по неаккуратному бугристому шву, оставшемуся от аутопсии и вынул из специального чехла на внутренней стороне куртки остро сверкнувший скальпель. Сделать разрез оказалось неожиданно легко. Вопреки ожиданиям Гамряна, его не накрыло удушливо-сладким запахом разлагающейся плоти — мертвец пах сухими травами. Возможно, это было правильно — для того, кто родился в другом пласте реальности.

— Ну, с богом, — негромко произнес Гамрян, отер со лба выступившие капли пота и извлек из кармана маленький твердый комочек размером не больше грецкого ореха, покрытый колючими наростами. Камень меречи, редчайший артефакт, обладающий невероятной властью, который Эльдар когда-то раздобыл на границе двух миров и несколько недель назад отдал Гамряну на хранение, отправился в разрез — туда, где тяжелым холодным комком плоти лежало остановившееся сердце. Гамрян не имел представления о том, что должно случиться дальше. Он запахнул расстегнутую одежду, словно мертвый Эльдар мог замерзнуть, и сделал несколько шагов в сторону.

Спустя пару минут труп содрогнулся и затрясся в своем пристанище так, словно через мертвеца пропускали ток. Гамряну даже показалось, что он видит голубые искры, брызжущие во все стороны. Потом мертвый Эльдар сел в гробу, медленно провел ладонями по лицу и волосам и негромко позвал:

— Геворг, это ты?

Свистящий низкий голос был чужим, не мужским и не женским и уж конечно никогда не принадлежавшим Эльдару. Так — механически, неуверенно, но с тяжелым властным напором могла бы говорить смерть. Гамрян подумал, что ему по-настоящему страшно: впервые за долгие-долгие годы он испытывал тот самый сверхъестественный ужас, который превращает в кисель самую отважную душу.