— Что там? — подался абассинец к барону, всматриваясь в месиво под ногами.

— Ракушка, — отмахнулся тот. — Крысы притащили.

Дитрих следил за Наташей, как она тяжело сглатывает, ослабляя узел платка на затылке.

— Что вы хотите найти в этом месте? — переводил взор с одного на другого.

— Знать бы самому, — задумчиво протянул Шамси.

Назад она шла быстрее всех, спеша покинуть неуютное место. Свившийся в груди холод медленно рассасывался, подступая к горлу очередным приступом тошноты.

— Всё к чёрту… К дьяволу всё, — шептала, поднимаясь на третий этаж, оглядываясь на отставших и тихо разговаривающих мужчин. — Завалить ход камнями к чёртовой матери. Неизвестно, какие твари из преисподней могут сюда вылезти.

Закрыв дверь на задвижку и разбудив Фиону, заснувшую на кровати, попросила её прополоскать снятую одежду, пропахшую плесенью. Долго тёрла лицо и руки. Склонившись над миской и упершись руками в дно, вновь переживала ощущения, так взволновавшие и напугавшие её. Слабея, осела на скамью.

— Вам плохо, госпожа Вэлэри? — Рыбка участливо заглянула в бескровное лицо госпожи, поспешно укладывая её на ложе.

— Фиона, останься сегодня со мной.

— Останусь. А где вы были? Чем так напуганы?

— В преисподней. Я никогда не смогу спокойно жить в этом месте. Здесь всегда что-то случается.

— Я отвар сделала успокоительный. — Крутнулась ведунья к каминной полке, прихватывая кувшин и кубок. — И мне не помешает выпить. Кости ломит. Пейте… Спать будете до обеда.

— Фиона, тут проходит аномальная зона. — Залпом выпила горький отвар, даже не поморщившись.

Сквозь сон прорвался собачий лай. Наташа проснулась тотчас. Прислушалась.

Огромный диск луны с тёмными пятнами приветствовал гостью, залив комнату серебристым мерцанием. Рядом, обняв подушку, посапывала Фиона. В лунном свете её волосы отливали серым. Лицо, усеянное тёмными точками веснушек, казалось алебастровым. Наташа улыбнулась. Красивая Рыбка. Добрая, отзывчивая, преданная, честная, заботливая. Перечислять можно долго. Почему Руди не видит того, что видит она? Неужели можно быть настолько слепым? Вот уведут девку, тогда опомнится. Да поздно будет.

Сон как рукой сняло. Былая тревога улетучилась, уступив место… голоду. Перед взором всплыла миска с творогом. Наташа принюхалась. Пахло мёдом. И кофе.

— Фиона… — тронула ту за плечо. — Идём со мной…

Где там… Рыбка, чмокнув губами, уткнула нос в подушку.

— Предательница… А обещала забытьё до обеда.

Сунув ноги в шлёпанцы и накинув вязаное пончо, пфальцграфиня прихватила турку и ларчик, в котором нашлось место двум кофейным чашечкам, мешочкам с пряностями, сахаром, измельчённым в ступке ароматным порошком. Осторожно выглянула в коридор. Ровное пламя свечей освещало его до самого поворота.

На лестничной площадке оказалось темно. Лишь в полукруглом зале внизу одиночный факел освещал входную дверь и сереющие очертания огромного камина. Девушка медлила. Воспоминания о пережитых в этом месте событиях, требовали повернуть назад. Ложка, скребнув по ободу накренившейся серебряной турки, отмела сомнения. Всё в прошлом. Здесь не осталось ни одного человека, желающего ей зла.

Дверь в кухню так же скрипела. Из проёма пахнуло тёплым ароматом выпеченного хлеба, смешанного с острым пряным запахом маринада и… кофе. На мешке в углу, мяукнув, потянулась пёстрая кошка. В очаге под котлом весело потрескивал огонь. На столе чадила свеча.

Наташа остановилась, осматриваясь, догадавшись, кто только что побывал здесь или ещё…

— Давно вас поджидаю, — раздалось сбоку от неё и, оторвавшись от стены, откинув за спину полу тёмно-серой каббы (бурнус с капюшоном), с парящим кубком в руке к ней шагнул тайный советник.

Его неожиданное появление не вызвало ни испуга, ни раздражения. Тихий лирический баритон и белозубая улыбка как всегда вызвали приятные ассоциации.

Девушка, задержав взгляд на джамбии, прошла к очагу. Услышала:

— Всё приготовлено, Вэлэри.

Он сидел за столом и, положив ногу на ногу, не спеша потягивал напиток. Качнув головой в пригласительном жесте, указал на кубок рядом.

Поставив ларец и сместив полыхающие дрова, Наташа, присев на корточки, позвала:

— Идёмте сюда, Шамси. Я научу вас заваривать кофе по-арабски.

Опустив джезву на обжигающий камень, краем глаза наблюдала за приблизившимся абассинцем:

— На дне турки сахар… эмм… измельчённый леденец. Его нужно прожарить до золотистого оттенка.