Ну теперь надо что-то сказать, подумала я. Иначе это ты выглядишь чудачкой!

– Здравствуйте, вы Пол, папа близняшек, да? – промямлила я. Тишина. Что я наделала? Отступать уже поздно, мелькнуло у меня в голове. Эти мамочки запишут меня в изгои вместе с ним!

Я, заикаясь, произнесла:

– Я Сэл, мама Поппи. Я просто подумала… почему бы не подойти и не поздороваться. – Главное – не останавливаться! – Мне кажется, глупо даже не сказать друг другу «привет» – мы же стоим тут каждый день в одно и то же время…

У меня пылали щеки. Пожалуйста, вымолви хоть слово, хоть что-нибудь! – взмолилась я про себя.

Никакого ответа. Моя застенчивость сжирала меня, внутри все разваливалось на кусочки. Я знала, что из этой затеи ничего хорошего не выйдет. Сгорая от стыда, я уже собиралась развернуться и пойти обратно к воротам, где стояла. Но вдруг он сказал:

– Привет, Сэл. Да, я Пол.

Он неуверенно протянул мне руку, и я ответила на рукопожатие. Другие мамочки уставились на нас раскрыв рты.

– Пожалуйста, простите, что я не поздоровался с вами раньше, – сказал он. – Понимаете, я плохо схожусь с людьми. – Конечно, я понимала – в этом мы с ним были схожи. – Я очень благодарен за то, что вы подошли. Это для меня много значит.

Мы начали разговаривать – ничего особенного: обсудили предстоящий школьный концерт и планы на каникулы. Я даже не заметила, как прозвенел школьный звонок. Дети вылетели из школы, рубашки торчали поверх штанов, волосы растрепаны, щеки горели румянцем. Гул разрастался, и из-за шума мы с Полом уже не слышали друг друга. Впервые за все время, стоя у школьных ворот на виду у этих сплетниц, мы искренне рассмеялись. Думаю, для нас обоих это много значило.

Поппи улыбнулась, когда увидела, что я разговариваю с Полом. Для нее это была весьма необычная картина! Близнецы Пола стояли, потупив взгляд, но на их лицах проступила застенчивая улыбка. На глазах наших детей зарождалась новая дружба.

С тех пор мы каждый день разговаривали в десять минут четвертого. Я узнала больше о Поле и его семье. Оказалось, у него легкая форма аутизма, которая передалась и его детям. Из-за этого им было сложно адаптироваться в обществе. Пол признался, что чувствовал себя очень неловко, когда забирал детей из школы, из-за других мам, перемывавших ему косточки. Но он их не винил и понимал, что иногда выглядел странным и угрюмым.

Я рассказала ему, в чем была причина моей застенчивости. Мы со смехом вспомнили, как несколько месяцев оба стояли у школьных ворот, стесняясь познакомиться друг с другом и с остальными родителями.

Поппи и мальчики стали неразлучными друзьями. Они видятся почти каждые выходные и часами играют, носятся по саду.

Благодаря нашей с Полом дружбе жизнь стала намного богаче. Мое «привет» в тот день стало для всех нас поворотной точкой. Я так рада, что набралась смелости подойти к человеку, даже если на вид он угрюмый, и подарить ему частичку добра.

Остальным родителям понадобилось какое-то время, чтобы подобрать с земли упавшие челюсти, но потом они перестали пялиться и хихикать. В последний день четверти мы с Полом подошли к ним, чтобы поздороваться. Мамочки повели себя довольно любезно, а одна даже призналась, что всегда начинала смеяться, когда волновалась. Она никогда не задумывалась, каким образом волнение проявляется у других людей. Мы, может, и не станем закадычными подругами, но стена неловкости пала: теперь мы часто болтаем все вместе.

Я никогда больше не смотрела на часы с нетерпением. Даже наоборот, теперь я всегда жду десяти минут четвертого. Скоро начинается новая четверть. Если я увижу, что какой-то родитель стоит в одиночку, я не упущу возможности сказать «привет».

Мы сидели у меня в гостиной с подругами и болтали.

– Покажу вам фото из нашей последней поездки, – сказала одна и полезла за своим телефоном.

Я смущенно улыбнулась, на душе стало грустно. Мне очень хотелось увидеть эти фотографии. И путешествовать тоже хотелось. В очередной раз я мысленно прокляла заболевание сетчатки, которое украло мое зрение и приковало к дому.

Но мне удалось скрыть свои чувства под слегка вымученной улыбкой.

– Опиши для меня, пожалуйста, что ты там видела, – попросила я. – Вы не представляете, как мне хотелось бы куда-нибудь поехать!