Анна дернулась – слова дочери причинили ей почти физическую боль. Глаза ее сузились, губы сжались в тонкую нить, и она шагнула вперед.

– Не трогай меня! Уйди отсюда, уйди! – закричала Ника, отступая, обхватив руками голову и вцепившись пальцами себе в волосы: – Уйди, сука!

– Я уйди, - вдруг успокоилась Анна. – Я, значит, сука, и я уйти отсюда.

Ее охватило тянущее, ледяное спокойствие - даже дрожь из рук ушла.

– Еще какие пожелания? – поинтересовалась Анна и вновь шагнула к полке с серебристым прямоугольником смартфона – последнее, что она хотела сейчас сломать, разрывая порочный круг непонимания. Разорвать, растоптать вместе с ним все, чтобы попробовать начать все сначала.

– Уйди отсюда! – в истерике заорала Ника и бросилась на нее.

Девушке было пятнадцать, и она уже была с матерью одного роста. Ника хотела вытолкать ее из комнаты, но не учла того, что Анна банально сильнее. Плюс, у ее матери, выросшей в отнюдь не благополучном районе и учившейся в школе с плохой репутацией, был достаточный опыт школьных драк. Несмотря на то, что Анна старалась забыть, стереть все те годы из памяти, тело помнило, что надо делать. И кроме памяти действий, Анна следила за собой, выделяя достаточно много времени для посещения бассейна и спорзала, поддерживая себя в тонусе.

Ника даже не сразу поняла, что произошло – кожу головы резко ожгло болью, комната перед глазами заметалась и девушка полетела на пол. Бессвязно крича, она вскочила на ноги, замахиваясь на мать. В кулаке у той Ника мельком заметила клок светлых волос.

Ника завизжала от боли и злости, рванувшись назад. Послышался треск - мать держала ее за ткань футболки. Все психологические барьеры у девушки упали и она из неудобного положения, склоненная, с опущенной головой ударила мать кулаком в живот. Та согнулась от удара, у нее перехватило дыхание, но сопротивление только добавило ей злости – невнятно и зло что-то прокричав, Анна швырнула дочь в сторону. Полетели прочь тетрадки, лотки для бумаг, лампа дневного света – Ника упала на свой рабочий стол. И только она выпрямилась, как получила сразу несколько хлестких пощечин.

– Ах ты тварь неблагодарная! – вслед за ударами летели слова Анны. Она, как и дочь, сорвалась с катушек - но пока еще не настолько, чтобы бить кулаками.

Ника отмахнулась, попытавшись закрыться и поймать руки матери, но у нее не получилось. Она осознала, что не может справиться с матерью, и согнулась, пытаясь закрыться от ударов. А та схватила ее за ткань футболки на спине и дернула на себя, швырнув на другую стену - ударившись о которую, Ника упала. Футболка у нее задралась, со спины собравшись комом на шее. Анна, схватив висящую на спинке стула толстовку, подскочила к дочери и несколько раз с оттяжкой стеганула ее по голой спине.

Лежащая на полу взъяренная девушка неожиданно превратилась в слабую девочку. Она подтянула колени к груди и закрыла голову руками, вздрагивая от рыданий. Анна застыла с поднятой в замахе рукой, постояла так несколько мгновений, а после выдохнула и сделала шаг назад. Ее забило крупной дрожью и, отбросив толстовку в сторону, она подошла к окну и раскрыла плотные шторы.

Комнату сразу заполнил яркий свет, нелицеприятно подчеркнув царивший здесь беспорядок. С отвращением глянув на мелькающую в солнечных лучах пыль, Анна несколько раз прошлась туда-сюда рядом со столом, раздумывая, и стараясь не наступать на связки проводов развороченного компьютера.

На дочь она не смотрела.

Около минуты в комнате царила тишина, нарушаемая лишь сдавленными рыданиями Ники. Чуть погодя девушка зашевелилась и села, прислонившись к стене, совершенно не замечая противного холодка по голой спине, открытой собранной комом у горла футболкой. Несколько раз всхлипнув, Ника растерла по лицу слезы и хлынувшие из носа сопли. От неприятного ощущения девушка дернулась, сморщилась и, подобравшись, вытерла футболкой лицо.

Расхристанные по мокрой коже волосы скользнули неприятным ощущениями, некоторые лезли в рот. Нике пришлось несколько раз провести по щекам ногтями, убирая прилипшие пряди. После этого простого действия она немного пришла в себя, наконец-то одернула футболку и поправила сбившийся в сторону бюстгальтер, наискось пережавший небольшую девичью грудь.

Понемногу к Нике возвращалось спрятавшееся было раздражение. Вернее, уже не раздражение - оно трансформировалось в озлобленность. Покрасневшими глазами девушка смотрела в пол перед собой, все продолжая шмыгать носом.Внутри все кипело – раздражение и злость на весь мир нашли цель - они все больше проецировалась на мать, обретя конкретные формы. Ника сама себе не могла бы в это признаться, но внутри у нее сидело ощущение невозможности опровергнуть слова матери, осознание ее правоты - и это не просто злило, бесило. Кроме того, неожиданная сила всегда спокойной и корректной в словах и поступках матери вовсе выводила девушку из себя – она хотела сейчас ее ударить, расцарапать, вцепиться ногтями в лицо, но понимала, что мать сильнее. От вернувшийся злости в горле собрался комок, настолько ощутимый, что даже дыхание перехватило.

Анна тоже смотрела перед собой, не глядя на дочь и не подозревая, о чем та думает. Мысли у самой Анны были совершенно другие – только сейчас она со всей глубиной осознала, как потаканием капризам дочери навредила ее воспитанию. Необыкновенно красивое лицо Анны подергивалось, в попытке удержать наползающую гримасу - от горечи и обиды хотелось плакать. Но понемногу Анна смогла взять себя в руки и сейчас прокручивала в уме варианты развития беседы - как часто делала перед важными переговорами. А то, что сейчас должен состояться один из самых важных разговоров в ее жизни, сомнений не было.