– Ты самый лучший друг! – всхлипнула я и стиснула его изо всех сил, чтобы больше не потерялся.

Рим неловко погладил меня по макушке.

– Это все очень мило, – сварливо прокомментировал Кип, – но может, мы сперва свалим подальше, и вы помилуетесь как-нибудь потом?! У меня и так тут…

Он замолчал, даже не договорив, видимо, от возмущения. Я отпустила Рима, шмыгнула носом и покачнулась. Ноги, будто ватные, так и норовили сложиться пополам, и меня штормило, словно в одиночку выдула бутылку текилы. В ушах пульсировала кровь, в глазах двоилось, и подкатывала тошнота. Рим осторожно меня придержал.

– Ты чего это? Испугалась?

– Эти гады меня какой-то дрянью надышали! – с надрывом пожаловалась я, пытаясь сфокусировать отчаянно расползающиеся глаза. Язык заплетался, будто леший водил его по кругу.

Со стороны лагеря донесся рык гронатейца, обнаружившего, что сытный ужин смылся прямо из-под… ну, что там у них вместо носа.

– Так, ладно, потом разберемся! – протараторил Рим, сгреб меня в охапку и закинул к себе на плечо. Я взвизгнула и захохотала, как веселая пьяная баба, которую сердитый муж уносит с корпоратива.

Неплохо было бы, если б Рим дотащил меня до самого шаттла (после всего пережитого топать самостоятельно совсем не хотелось), но он притормозил уже через несколько минут, сбросил меня на землю и озадаченно осмотрелся.

– Кип, уточни координаты шаттла.

– Н… мг… сбй… сстмы…

– Что?..

Рим постучал пальцем по коммуникатору, но тот мигнул красным и вообще отключился.

– Разрядился?! Не понял… Синт, координаты!

Гаджет на моей руке оживать и не подумал. Присущая ему вредность явно была ни при чем: он не отреагировал даже на аварийную перезагрузку системы.

– Что такое? – С третьей попытки мне все же удалось утвердиться на ногах и кое-как отряхнуться. Рим промолчал, продолжая озираться по сторонам. – Мы что, заблб… забалб… забулбились?

– Нет, – голосу флиберийца не хватало уверенности, – не могли, я же точно помню, что шаттл был здесь!

– Чего стоим тогда?

– Впереди горы. Их раньше не было.

Лес действительно поредел, а над верхушками деревьев маячили белые, как бумажный лист, скалы, подпирающие ночные небеса.

– Синт… Си-и-инт… – Я потрясла рукой и подняла ее вверх в надежде, что устройство просто потеряло сигнал. – Не дуйся, маленький мой, ну пж-лст!

Рим бегло осмотрел коммуникатор.

– Бесполезно, он тоже разряжен. Ничего не понимаю! У них же непрерывный заряд от любой нашей техники! Даже если шаттл вообще пропал, они не могли так быстро вырубиться, тут ведь и работы-то толком не было!

– И ч-че делать?

– Искать шаттл. – Вопреки этому ободряющему замечанию, Рим уселся у дерева и вытянул ноги. – Правда, ума не приложу, как.

– А по звезд-м? – Задирать голову вверх оказалось плохой идеей: верхушки деревьев будто водили издевательский хоровод. Сразу почувствовав дурноту, я натужно сглотнула, села рядом и уточнила: – Они ж очнутся, пр-вд?

– Да что им сделается? – Рим устало закрыл глаза. – Зарядим и включатся. Только когда это будет?

Сейчас, вдалеке от лагеря людоедов, в компании Рима, я чувствовала себя в безопасности, и все проблемы казались сущей мелочью. Видимо, сказывалось действие гронатейского отвара: чувство тошноты отступило, сменившись ощущением полета где-то глубоко внутри, и казалось, что мне все по плечу.

– Без нас не ул-тят, не парь-с! – Я легкомысленно хлопнула Рима по колену.

Конечность отозвалась металлическим звоном экзоскелета, а Рим поморщился и дрыгнул ногой.

– Чем, говоришь, тебя надышали?

– Котелок какой-то под нос сунули, ер-нда…

Почему-то теперь это казалось веселым приключением, а не едва пережитым ужасом.

– Та-а-к… – мрачно протянул Рим и в упор уставился на меня. – Густой пар и пахнет лекарствами? Поздравляю, ты понравилась вождю, это гронатейская «Чаша мира». Пару раз вдыхаешь, потом чихаешь и сморкаешься на травку, пока эта дрянь не впиталась. Кто больше подходов сделает, тому и почет. – Рим обреченно вздохнул. – Долго дышала?

Я пожала плечами – в тот момент мне было не до измерения времени, какая разница? Одурманенный разум зацепился за другое:

– Как это пнр… п-нравилась? Ниче-се ритуал ухаж-ванья – опоить и сожрать!

– Гронатейцы не едят людей, Саша.

– Ты ж сказал, они хищные!

– Да, но питаются только местными животными. Сама посуди: ты бы стала есть что-то инопланетное и наверняка небезопасное?

– Г-вришь, как Аглая. – Я смущенно почесала нос, потому что совсем недавно на спор с твиникийцами слопала привезенную на борт ботву крианского гориплода – не ядовитого, но горького настолько, что еще два часа полоскала рот, пытаясь избавится от стойкого привкуса. – Но они меня связали!