За все время, проведенное на пиратском корабле, он так и не спросил, почему из толпы пленных миррийцев, среди которых были куда более сильные и выносливые, Сергей выбрал именно его. Сперва это казалось неважным: Фок тяжело переживал разлуку с близкими, их возможную гибель. Потом пришел страх. Он до дрожи боялся капитана, этого непредсказуемого человека с ледяными глазами, который не останавливался ни перед чем, двигаясь к намеченной цели. Фок избегал его всеми силами, боясь лишний раз пикнуть. Памятный разговор в рубке старого рейдера стал чуть ли не первым их диалогом. В тот день Фок понял, что вел себя глупо. Капитан не перестал быть пиратом, но убийство Фока не входило в его планы. Почему – он не знал до сих пор, но уцепился за эту мысль, как за спасительную соломинку, и это помогло расправить сведенные ужасом плечи. Всего за месяц или чуть больше, Фок пообтерся, привык и даже начал получать удовольствие от общения. Может, и капитан изменится?

Он поднял голову и встретился с глазами, которые когда-то снились ему в ночных кошмарах.

– Почему ты меня спас? Зачем я тебе нужен?

Сергей отпихнул льнущих гипадер и поднялся.

– Расскажу, когда ты сможешь мне поверить.

Порой так хочется отмотать время назад! Исправить ошибки, переиграть шулера-судьбу и выбрать другой путь на развилке жизненных дорог. И всегда в такие моменты в голове насмешкой звучит: «Ах, знать бы, что так будет!».

Если бы я знала, какую подлость уготовила мне судьба этим утром, то, пожалуй, вовсе не вылезла бы из кровати, и пусть бы мир как-нибудь справлялся без меня. Но трели будильника не оставляли шансов поваляться в уютной постельке еще пару часов.

Мелодия с поэтичным названием «Птички на заре» раздражала, как неубитый с вечера комар. Казалось, она проникала в сознание, минуя уши, и откликалась все нарастающими волнами бешенства. Тот, кто так ее назвал, обладал очень специфичным чувством юмора.

– Да не сплю уже, не сплю! – простонала я и принялась шарить под подушкой. – Заткнись наконец!

– Команда «заткнись» не распознана, – несгибаемо откликнулись откуда-то сбоку, и механические «птички» запели еще громче, вызывая нестерпимое желание зажарить их на вертеле, а из яиц сделать гоголь-моголь.

– Зачем я только тебя терплю?!

Археологические раскопки в щели между койкой и стеной, куда коммуникатор своевольно укатился, заходясь вибрационными спазмами, все никак не приводили к желанному результату. И как только пролез, гаденыш, там рука-то застревает!

– Индивидуальные коммуникационные устройства являются обязательным снаряжением участников межгалактических экспедиций и должны быть у каждого члена экипажа, – наставительно процитировали мне устав.

Кое-как выудив гаджет из закутка, я набрала комбинацию кнопок, решила математический пример и расшифровала капчу. Выдумать что-нибудь еще коммуникатор не сумел и наконец позволил отключить мерзкое пение.

– Сколько раз повторять, чтобы ты записал слово «заткнись» в словарь вербальных команд?!

– Я записал.

– И почему тогда не выключил?!

– Сбой процедуры распознавания голоса.

Коммуникатором меня обеспечил Рим, так и не признавшись, где взял. Впрочем, догадаться было нетрудно. Едва соприкоснувшись с кожей, новообретенный девайс объявил, что с такой грязнулей ему еще работать не доводилось, и принялся громко зачитывать все пункты устава, относящиеся к личной гигиене на борту, планетах и прилежащих к ним территориях, пока я судорожно нажимала все кнопки подряд, пытаясь отправить горластое устройство в спящий режим. Думаю, взаимная неприязнь родилась как раз в тот момент, когда гаджет, в ответ на попытки его утихомирить, шарахнул меня током.

Имени у него не оказалось (или он просто счел меня недостойной этой информации), так что пришлось придумать самостоятельно. Когда-то Рим рассказывал о синтетической душе – загадочной техалийской технологии, благодаря которой электронные устройства обретали способность мыслить самостоятельно. Повторить успех погибшей расы так никому и не удалось, и получить гаджет «с характером» для многих было несбыточной мечтой. А вот я бы с удовольствием с кем-нибудь махнулась! Лучше немодный планшет, чем вреднющее устройство, которое неизвестно что там себе надумает и как учудит. Но словосочетание «синтетическая душа» почему-то легло мне на сердце, так что гаджет получил имя Синт.

Найти общий язык с собственным коммуникатором оказалось труднее, чем с самым страшным хищником. Синт считал меня существом никчемным, что к поискам компромиссов как-то не располагало. Он оспаривал приказы, язвил и был настоящим мастером по части всяких подлостей. Больше всего меня раздражал режим «устройство тупое, послушное», когда Синт старательно прикидывался пай-мальчиком, которого недалекая хозяйка нагружает непрописанными в программе приказами, а потом еще и возмущается.

– Зачем ты вообще завел будильник? – прошипела я, собирая в дрожащую кучку последние целые нервы.