– Это и есть счастье, - сказал он, целуя ее в губы.

– Скажи мне, как ты нашел новое решение?
– снова заговорила она через минуту уже о работе Джора.
– Ты говорил, что на пляже...

– Да, да... Утром позвонил Хеб и сказал, что комиссия отклонила проект. Я очень расстроился. Чтобы как-то успокоиться, пошел искупаться. И вдруг, сам не знаю почему, меня осенило сместить основной аспект композиции в левый нижний угол северной стены. Потом ужо мысли рождались одна за другой...

– А это лицо?

– Именно лицо... Я встретил на пляже девушку. Необычный профиль. Посмотри в этюднике, он там, на столике, а я пока вымою руки.

Он пошел в ванную. Тин села в кресло, рассматривая рисунки.

Из двадцати с лишним эскизов, сделанных в это утро, более чем две трети изображали одну и ту же молодую женщину. В основном это были рисунки головы, хотя встречались наброски и в полный рост. Девушка была очень стройной, но особенно привлекали ее сияющие радостью глаза. Она не отличалась классической красотой, но как бы олицетворяла собою буйную, всепобеждающую юность.

– Я снял ее киноаппаратом, - бросил Джор, останавливаясь за спиной жены.
– Можешь убедиться, как она выглядит в жизни.

– Ты даже снял ее?

– Тебя это удивляет?

– Нет, по-моему, модель воистину необычная.

Она в задумчивости смотрела на эскизы.

– Что мы знаем об окружающем нас мире?..

– Почему ты заговорила об этом именно сейчас?

– В Веронском порту и здесь, в Сиднее, все считают меня опытным капитаном, - продолжала она, не отвечая на вопрос.
– Это смешно. Мой настоящий жизненный опыт, опыт, который я могу связать с конкретными, относящимися к определенному событию воспоминаниями, охватывает всего лишь неполных пять месяцев. Из них почти четыре месяца - пребывание на Желтом Якубе. Это нелепо, правда, Джор?

Джор сел рядом с Тин и нежно взял ее за руку.

– Это в тебе говорит обида. Я никогда не видел тебя в таком состоянии. Скажи, что тебя расстраивает?

– Не знаю... Так что-то нахлынули на меня мысли о том, что все-таки... плохо не знать о себе... всего.

– Что вдруг на тебя нашло? Ты же понимаешь, что это не имеет никакого смысла.

– Я всегда боялась, что может прийти день, когда я начну жалеть...

– О чем? Ты говоришь вздор.

– Алл утверждал, что у нас никогда не появится желания узнать о той жизни. Его машины внушили нам это. Но он не смог предусмотреть всего...

– Это ребячество, наивное любопытство.

– Нет. Это нечто большее. Это неуверенность...

Он со страхом посмотрел ей в глаза.

Внизу неожиданно раздался звонок видеофона.

– Это, наверное, Хеб, ко мне, - сказал Джор, вставая.

Тин тоже встала.

– Приготовлю обед.

Она прошла в столовую и, достав несколько банок консервов, заложила их в кухонный автомат. Когда она вынимала наполненные тарелки, в дверях появился Джор. Его глаза светились радостью и возбуждением.

– У нас вечером будет гость, - с таинственным видом сказал он.
– Ты даже не сможешь угадать кто.

Она ощутила в горле неприятную спазму.

– Кто-нибудь от Алла?

– Нет. Ты знаешь, кто такой Фери Ган?

Она чуть не уронила на пол тарелку.

– Знаменитый телерепортер. Его называют Кишем [Эгон Эрвин Киш (1895-1948) - чешский писатель, один из наиболее выдающихся репортеров мира] нашего времени. Он, несомненно, заинтересовался моим "Южным солнцем". Это человек, который может сделать меня знаменитым художником, если только захочет написать что-либо о моих работах или сфотографировать их.

– Ты думаешь, что он решил посетить нас в связи с тем, что увидел твои картины в Весенней Галерее?

– А почему еще?

– Этот человек был на Желтом Якубе.

Джор не понял смысла слов Тин.

– Ну и что же? Если Алл обратил его внимание на меня - тем лучше. У нас будет еще одна причина быть благодарными профессору.

Было бы жестоко развеять иллюзии Джора.

"А стоит ли вообще говорить ему о подслушанном разговоре?" - подумала она устало.
– "Может быть, так лучше?"

3

Фери Ган приехал в 20 часов. Он был, как всегда, красноречив. Посмотрев красочные эскизы к старому и новому проектам "Южного солнца", он высказывал свои замечания с большим знанием дела и, несмотря на скупость похвал, полностью завоевал симпатии Джора. Он тоже обратил внимание на необычное лицо девушки с пляжа. Ни о Желтом Якубе, ни о цели своего визита он не обмолвился в мастерской ни словом, и Тин с беспокойством ждала момента, когда они сядут ужинать.

Она не ошиблась. Ган хотел войти в доверие к Джору, чтобы вызвать его на откровенность. Однако она не ожидала, что он поставит вопрос так открыто и в то же время ловко, что Джор сам поможет ему.