Мюнх отрицательно покачал головой.

– Нет... Сначала мне казалось, что узнаю... Но нет... Теперь точно знаю! Я помню. К монастырю надо было идти прямо... в гору.

– Верно!
– подтвердил Герлах.
– Но ты говорил, будто что-то вспоминаешь?
– подозрительно добавил он.

– Я думал, что... узнаю, но... вырос лес... Нет, раньше этой дороги не было.

Он опять ускорил шаги.

– Об этом он мог читать... Хотя бы в моем труде, - добавил, понизив голос, археолог.

– Посмотрим, что он скажет наверху.

Руины монастыря неожиданно вынырнули из-за зарослей, образующих здесь непроходимую чащу по обеим сторонам тропинки. Выщербленная стена таращила глазницы пустых оконных проемов.

Мюнх, первым увидевший руины, бросился к ним, но уже на полпути остановился. Хотя остальные догнали его, он продолжал стоять, целиком поглощенный раскрывшимся перед ним видом.

Тропинка шла вдоль стены, сворачивая в пролом.

– Узнаешь это место?
– спросила Кама.

Мюнх утвердительно кивнул.

– Но врата... были... не здесь!
– начал он отрывисто.
– Это только калитка в сад, - он показал на пролом.
– Была калитка...
– добавил он.
– А здесь, - он очертил в воздухе круг, - сад.

Герлах нервно потер подбородок.

– Если тут был сад, то его, вероятно, окружала какая-нибудь стена?

– Да!
– подхватил Мюнх.
– Была стена. Высокая...

– Ты помнишь, как она шла?
– спросил Микша.

Монах осмотрелся, потом решительно подошел к сохранившемуся участку стены, неподалеку от того места, где они стояли.

– Здесь! А дальше там!
– он показал в глубь леса.
– Потом направо и опять к монастырю... С той стороны! Недалеко от врат.

– Не осталось никаких следов...
– заметила Кама.

– Нет, - обеспокоенно повторил Мюнх.
– Не знаю... А может, не здесь?.. Не знаю... Не знаю... Нет! Стена была здесь! Наверняка! Я помню.

– А врата, о которых ты говоришь? Где они должны быть?
– спросил археолог, внимательно глядя на монаха.
– И что это за врата?

– Врата монастыря, главные врата.

– Ну, так отведи нас к этим вратам, - сказал Герлах, обмениваясь взглядами с Микшей и Дарецкой.

Мюнх подошел к пролому и свернул в развалины. Однако в проходе между стенами он остановился, внимательно осматриваясь вокруг.

– Что тут было?
– спросил археолог.

– Коридор. А тут кухня, - показал Мюнх на дверной проем, заросший кустами...
– А там, - он показал на отверстие в противоположной стене, лестница в подвалы.

– Ты читал Бергманна?

Мюнх вопросительно посмотрел на Герлаха, потом сказал:

– Не понимаю.

– Я думал, ты читал работу Бергманна: "Отчет об исследовании средневекового монастыря доминиканцев в Урбахе".

– Кто такой Бергманн?

– Историк. Он несколько лет изучал эти развалины.

– И что?

– Ничего. Он тоже предполагал, что где-то тут должен быть вход в подвалы.

– Был. Я помню. Тут была лестница.
– Мюнх подошел к пролому.
– Все поросло кустарником.

– Пошли дальше.

Они вышли на просторную четырехугольную площадку, окруженную галереей. Две стены лежали в руинах, две другие хорошо сохранились или были реконструированы. В центре площадки возвышался колодец с большим воротом.

– Этого здесь не было!
– сказал Мюнх.

– Но это очень старый колодец, - с сомнением заметил археолог.

– Его не было. Я хорошо помню. Колодец был в саду. Недалеко от въездных ворот.

– Слева или справа?

– Слева. Я сейчас покажу.
– Модест пошел к большим окованным дверям в сохранившейся части здания. В них были прорублены другие, маленькие дверцы. Они тут же автоматически распахнулись перед Мюнхом, открывая мрачные сени.

– Если вы желаете, чтобы вас сопровождал голос гида, произносите в каждом помещении пароль "707", - донеслись из сеней тихие, но отчетливые слова.

Модест, который в этот момент как раз переступал порог, остановился, потом резко отступил.

– Кто-то что-то сказал. И открыл дверь. А никого нет.
– Он беспокойно оглянулся на Каму.

– Не волнуйся. Это автомат. Машина, заменяющая экскурсовода.

– Машина...
– неодобрительно повторил монах.

Они вошли в коридор. По обеим сторонам располагались двери. Однако внимание Мюнха привлекла противоположная стена, где в неглубокой нише белела слабо освещенная фигура божьей матери. Он подошел ближе, минуту стоял неподвижно, потом повернулся к товарищам. Было видно, что он чем-то глубоко взволнован.