– Воздушный! – задумалась Ася. – А листья, они живые?

Я знал, что сидящие на дереве листья всегда живые. А когда наступает листопад, они бесстрашно бросаются на землю, потому что впереди зима, и так они спасают деревья. Что мне оставалось – только сделать вид, что я ничего не знаю…

– Значит, неживые… – грустно ответила себе Василиса Премудрая. – И можешь молчать сколько угодно.

Вдруг она заметила что-то ещё. И я решил рассмотреть, что она подняла вместо листьев. Оказалось, просто камень. Красивый такой, сине-жёлтый. То есть я тогда впервые понял, что камни бывают такими изумительными, почти воздушными.

– Воздушный, у меня настоящий, живой камень! – кричала моя волшебница. – И он никогда не завянет.

Потом мы ещё долго бегали по парку и мечтали. И тут появился просто прохожий. Конечно, он не изругал нашу находку, но сообщил, что камень ни живой, ни мёртвый, в общем, никакой. Хорошо, что Ася не расстроилась, а снова превратилась в Василису Премудрую.

– Значит, он всё равно есть. Посмотри, Воздушный, его даже можно нагреть ладошкой. Вот тебя нельзя, а его можно.

«Ну, вот и договорилась, – подумал я обиженно. – Разве можно представить, чтобы меня заменил какой-то камень…»

– Перестань дуться, – попросила прочитавшая мои мысли Ася. – Я очень тебя люблю, но ведь камень тоже мечтает о нежности. Его пинают ногами, швыряют руками. И никто не пробовал просто пожалеть. Мне нужно срочно собирать листья. Теперь за тобой присмотрит камень, подержит за поводок.

Она ушла. А камень крепко держал меня за ниточку. Всего-навсего камень, а такой преданный оказался. От обиды я, конечно, дёргался изо всех сил, но он тоже был сине-жёлтый, как я, и настоящий. А потом вернулась Ася с охапкой листьев. Она ещё раз сто погладила камень, а забрала с собой меня. Потом каждую ночь я вспоминал камень и жалел его, отдавая ему через расстояние свою нежность.

С утра Ася решила заняться садоводством.

– Пошли! – говорит. – Я взяла семечки, лопату и две лейки.

Я, конечно, очень удивился, потому что на улице была зима, но решил не показывать своего беспокойства.

– А снег нам не помешает? Январь на дворе!

– Ничего, мы будем копать глубокие ямки. Ты сам увидишь, как красиво расцветут подсолнухи прямо на снегу.

И я вздохнул.

– Никогда ничего подобного не видел.

– Значит, увидишь!

– Подсолнухи на снегу – это красиво! Сразу теплее станет.

И мы пошли на улицу, а там, как назло, были огромные сугробы. А Мишка из второго подъезда хитрый такой. Самому сажать лень, а важность показать хочется.

– Что это вы сажать собрались?

– Подсолнухи! – вздохнула Ася.

Тут прибежали ещё ребята, и началось. Но Мишка, он ещё и вредный оказался, кричал громче всех.

– Мы первые пришли на площадку, так что сначала в снежки сыграем, а потом можете и подсолнухи сажать.

И мы ждали, ждали… А вокруг летали снежные пули и доносились радостные возгласы: «Ура!». Мишка сражался лучше всех. Только к вечеру ребята стали расходиться – сугробы были полностью снесены. И то, что осталось, мы быстро вскопали, закинули семечки. Чуть-чуть полили, припорошили: «Красота!». Мы так заработались, что не заметили, как наступил тёмный вечер, почти ночь.

– Пойдём, – говорит Ася, – домой пора!

И вот, только мы в тепле очутились, мамочку увидели, как сразу спать захотелось. А утром, чуть свет, Ася стала на улицу снова собираться.

– Вставай, – говорит, – пора цветы поливать.

А мне идти неохота, потому что цветы так быстро всё равно не выросли. Смотрю, а она уже лейку и тяпку взяла, шубку напялила, меня ждёт. Ну, что тут поделаешь…

И только мы во двор вышли, так и замерли. Я даже окаменел от восторга и двигаться перестал. Такого я раньше не видел – жёлтые цветы, зелёные листья, прямо на снегу нарисованные. И до чего замечательно – глаз не отвести!

Конечно, Ася в тот же миг в Василису Прекрасную превратилась, шапочку поправила, молнию на правом сапоге застегнула, чтобы красоту не испортить. А Мишка сразу тут как тут.

– Это, – говорит, – я нарисовал жёлтой и зелёной краской. А семечки синие получились, потому что я краски смешал.

И засмущался так, что Ася даже улыбнулась.

– Красивые подсолнухи получились. А чёрной краской, наверно, скоростные машины раскрашивал? Краска и закончилась.

И Мишка подтвердил. На то он и мальчишка, чтобы разную технику рисовать. Потом он пообещал Асе летом снова солнечные цветы нарисовать – на асфальте. Пока они разговаривали про подсолнухи, я вертелся как мог, заглядывая в глаза то Асе, то Мишке, и думал: «Хорошо бы и мне научиться рисовать или выращивать цветы. Только и умею – рассказки рассказывать».