— Александра Павловна, мне очень жаль, но я принес плохую весть…

— Что… О Боже! Что случилось?!

— Михаил Павлович…

Молодая женщина вздрогнула, но уже через мгновение, отстранившись от обеспокоенного Игоря Викентьевича, твердо взглянула в лицо следователю.

— Он арестован?

— Арестован? — Родионов бросил быстрый взгляд на хмурого сыщика.

После секундной заминки первым заговорил Орлов:

— Сашенька, — при этом обращении перебитая бровь Ивана взлетела вверх, — что за странная мысль? Господин Чемесов пришел сообщить, что ваш брат… — Игорь Викентьевич замялся.

Почувствовав, что все они ведут себя, как тот сердобольный хозяин, который рубил своей собаке хвост по частям, чтобы ей было не так больно, Чемесов выпрямился и проговорил:

— Он в больнице. Сильно избит. Юрий Николаевич осмотрел его. Несколько переломов, много ссадин и синяков, но в целом ничего серьезного. Вы сможете сегодня же навестить его, а уже через неделю ваш брат будет дома.

Александра Павловна перевела непонимающий взгляд на Родионова.

— Миша сейчас спит. Я дал ему опий, но позже…

— Я еду немедленно, — графиня решительно направилась к выходу, но, не пройдя и нескольких шагов, вдруг покачнулась, ноги ее подогнулись…

Орлов стоял рядом, но именно Иван, мгновенно утративший свою медвежью неповоротливость, подхватил обмякшее тело.

— Немедленно положите ее на диван! — брызгая слюной, прошипел Игорь Викентьевич. — Ваша теперешняя забота сродни услужливости палача.

Чемесов удрученно повиновался. Но едва голова молодой женщины коснулась подушек, глаза ее распахнулись, а руки вцепились в лацканы пиджака все еще склоненного над ней следователя.

— Прошу вас, Иван Димитриевич, отвезите меня к нему!

* * *

Чемесов валился с ног от усталости, но лишь проводив графиню и вызвавшегося ехать с ней Игоря Орлова в палату ко все еще спавшему Мише, позволил и себе поехать отдохнуть.

Ему едва хватило сил добраться до постели. Левый висок ныл и дергал как гнилой зуб. Головные боли начали мучить Ивана после ранения, которое и лишило его глаза. Несмотря на усталость, заснуть он смог только после того, как выпил болеутоляющее, заботливо поставляемое ему Юрием Родионовым, но даже в забытьи Чемесову снилось, что голова у него болит…

Встал он совершенно разбитым, с противным металлическим привкусом во рту, а главное чувствуя, что проклятая мигрень никуда не ушла, а лишь затаилась до поры. Уже вечерело. Иван побрился, сменил рубашку и, остановив извозчика, приказал отвезти себя в госпиталь. Александра Павловна еще была там…

Миша проснулся и во всю болтал с сестрой. В углу молчаливо сидел сотрудник полиции. Чемесов бросил на него быстрый взгляд, и тот отрицательно покачал головой — Румянцев ничего не рассказывал о том, что произошло с ним.

— Иван Димитриевич! — графиня устало улыбнулась вошедшему.

— Александра Павловна! Совершенно не обязательно сидеть в больнице круглые сутки. Вы выглядите измученной.

— Вот-вот! Целый день говорю ей об этом! Я же не на смертном одре! — Михаил энергично помахал загипсованной рукой.

— Пойдемте, я отвезу вас домой. А потом, молодой человек, нам с вами нужно будет серьезно поговорить.

— Нельзя ли мне…

— Нет, Александра Павловна. Я сожалею, но не могу этого позволить. Идемте, вы еле держитесь на ногах.

Чемесов помог молодой графине одеться и, поддерживая под локоть, повел к выходу. В пролетке Иван молчал, как убитый. Он прекрасно отдавал себе отчет в том, что подобное его поведение как минимум неприлично, но ничего поделать с собой просто не мог. Тем более вновь проснувшаяся головная боль снова грызла его висок острыми частыми зубками.

— Очень больно? — Александра словно бы прочитала его мысли.

— Больно? — Иван даже растерялся.

— Головная боль. Я, ведь, не ошибаясь у вас мигрень?

Иван смутился.

— Ничего, пройдет, — кривоватая улыбка тронула губы следователя.

— Позвольте… — Иван замер, потому что горячая ладонь графини легла ему на висок.

Нет! Александра даже не прикоснулась к нему! Но от ее маленькой руки шло такое тепло… Чемесов изумленно вскинул бровь.

— Так легче?

— Да… Но как?..

— Постойте, кажется еще здесь.

Тепло сместилось левее. Чемесов на мгновение ощутил внутри головы какое-то напряжение, сопротивление, будто кто-то невидимый тянул проклятую мигрень прочь, а она упиралась… Но этот кто-то оказался сильнее, и почувствовав невероятно острое облегчение, столь полное, как отпущение грехов, Иван заморгал, потрясенно вглядываясь в ставшее пепельно-бледным лицо графини Орловой.