Шрифт:
Перед нами играло невиданными красками гигинтское панно.
Я всматривался, приглядывался, но все еще не понимал Думчева.
Он выжидательно глядел на меня и почему-то был не только серьезен и сосредоточен, но, как мне показалось, грустен. Не оттого ли, что я не понимал его?
Думчев говорит: вечные краски! Но ведь крылышки у бабочек хрупкие. А живут бабочки несколько дней или неделю-другую.
Я стоял у многоцветного, лучезарного театрального занавеса, или, как сказал Думчев, у «забора» его дома, с волнением прислушивался и чувствовал: слова его идут от всего сердца, но сущность дела для меня скрыта.
Но столько было искренности в голосе Думчева, что я было подумал: «Тут нет ошибки!» Потом спохватился: «Нет, здесь ошибка. Не могут быть краски вечны! И как же так? Ведь он говорит, что крылышки эти прозрачны. Они, действительно, очень хрупки, нестойки. Нет, — решил я, — это странный обман. Он сам себя обманывает. Это заблуждение одинокого человека, затерявшегося на десятилетия в Стране Дремучих Трав».
Думчев смотрел на меня, ждал. И мне надо было что-то сказать.
— Никак не соображу, почему эти краски вечны? Что окрашено, то и выцветает.
Качались, сгибались и, как всегда, шумели травы. Думчев уже не смотрел на меня. Он пристально вглядывался в даль, точно рассматривал за могучей зеленью шумящих трав какие-то узоры, видимые только ему одному. Он говорил. Речь его была беспокойна и горестна.
— Что делать? Как разъяснить людям, что здесь совсем иные краски, чем у цветов? Желтый лютик, синий василек, ярко-красный мак выцветают, выгорают. А здесь не то, совсем не то! Как объяснить? Здесь природа красок другая. Краски моего забора не увянут и не погаснут! Никогда! Оркестр в театре создает бурю нарастающих звуков… Но где ответное нарастание красок? Ах, эта декоративная «зелень» весны, намалеванная на фанере и картоне. Меняется ли она вместе с музыкой оркестра? Нет! Краски застыли раз и навсегда…
Я слушал и говорил себе: «Заблуждение человека! Ошибка, которую он сам не видит и не замечает!»
Все глуше шумели травы, все ярче и живее горел и переливался красками великолепный занавес, за которым был дом Думчева.
Я слушал и запомнил каждое его слово.
— Пояснить все это надо людям. И тогда краски, переливаясь и радуя глаз человека, будут помогать ему трудиться, жить, будут ободрять, утешать, вдохновлять его, как музыка, как песня… Входите! Входите же в мой дом! — закончил Думчев, отодвигая бронзовую створку ворот.
Мимо нас пробежал муравей. Думчев посмотрел на него и с неожиданным беспокойством схватил свою саблю — жало осы, кинулся к муравью и воскликнул:
— Что случилось?! Что случилось?!
В его восклицании была тревога и озадаченность. Я не понимал, в чем дело, и подбежал к Думчеву.
— Неблагополучно в Стране Дремучих Трав, — сказал Думчев и стал громко считать, пристально глядя на антенны-усики муравья: — Пять, десять, двадцать… Ого! Вот беда!
Потом он остановил еще одного муравья и опять стал считать:
— Пять… десять… тридцать… сорок взмахов антенн!
— Что за странный счет!
— Прятаться надо! Думчев схватил меня за руку.
— Муравьи говорят… — прошептал он.
— Что вы! Что вы!
— Скорее домой! — вскричал Думчев. — Нет, нет! Не сюда, а в тот дом, где вы уже были, — он глубоко укрыт под землей.
И мы побежали. Но от кого мы спасались? Я стал на ходу задавать вопросы. Это было смешно и нелепо.
— Почему мы бежим?
— В травах беспокойно!
— А что же случилось?
— Не зацепитесь о корень… Муравьи мне сказали, что они крайне встревожены.
— Но разве муравьи говорят?
— Вот моя рука, держитесь… Как и все насекомые…
— Но муравьи? Ведь они не жужжат, не поют!
— Надо видеть…
— Видеть?
— Видеть — значит понять, о чем они говорят.
— Нельзя ли яснее?
— Правее, правее! До дома уже близко… Надо смотреть за быстротой взмахов антенн. Считать количество взмахов…
— Арифметический язык?!
— Вот именно, он прост и ясен. Даже самый простой таракан, когда хочет сказать: «Я устал, я отдыхаю», взмахивает антеннами только пять раз. Когда исследует новое жилище, он взмахивает пятьдесят пять раз. Когда голоден — тридцать шесть раз. У разных насекомых своя разговорная таблица… Назад! Назад! К речке!
— Но что же?., Что случилось в Стране Дремучих Трав?..
Опять загадки…
Казалось, где-то грянул гром и, все нарастая и усиливаясь, приближается к нам. Совсем близко раздался реек, шум и грохот. Травы-деревья колыхались. Показались какие-то гигантские колонны. Они опускались на травы, поднимались, вновь опускались. Люди идут! Шагают!
Наверное, заведующая овощной базой Черникова сообщила в Ченск, что моя одежда осталась около пня, профессор Тарасевич, доцент Воронцова и студенты побывали в гостинице, узнали, что я исчез, и пришли сюда опознать одежду.