Домашний кит
вернуться

Барышникова Наталья
Шрифт:

«Вырастить бы садик, выстроить бы домик…»

Вырастить бы садик, выстроить бы домик.И родить бы сына, не убив змею.А потом веселый дописать бы томикПро чужое счастье и печаль мою.Смерть мудра под утро. Я приму отсрочку.А змея не дремлет в тереме святом.Вырастить бы сына, выстроить бы строчкуИ поднять бы дочку. Поживем потом.

«Кто ваял оглоблю впотьмах…»

Кто ваял оглоблю впотьмах,Кто ножи затачивал, кто боль –Это левой рученьки взмах,Что касается правой, извольПоловицы во кухоньке перестелить,Остроликих к совести призвать мышейИ пространство скитаний мирских продлитьМеж удушливых праведностью этажей.И ты не спи в ночи, мраморная капель,Не скули сквозь воздух, который густ,Мы войдем в чернозем через оттепель.И цвети, если хочешь, терновый куст.

«Нежность, жалость – не порок…»

Нежность, жалость – не порок,Если шлют дурные вести –Впал в отчаянье пророк,Потеряв заветный крестик.А всего-то от тоски,От надуманной тревогиЗаскорузлые пескиЗаняли его дороги.И обочиной шурша,Горделиво и коварноМы проходим не спешаНашу родину бездарно.Пыльной вотчины спина,Профиль юности, кокетство,Где взрослеет глубинаИ стареет твое детство.

«Ты мог стрелу легко заправить в лук…»

Андрею В.

Ты мог стрелу легко заправить в лук,Но птица окаянная уснула –Прикинулась жасмином. ОбманулаИ отцвела, не помня твоих рук.А снег слепил сознанье, влажный, грузный.Так электричка, бормоча «всегда»,Все таяла. Так чистая водаПросачивается через мед арбузныйИ через мрак кремлевской тишины,Где, что ни тень, то ладные курьеры.Спасибо за письмо. За все пробелыНепрожитой в который раз зимы.

«То старец, то отрок, а то щенок…»

То старец, то отрок, а то щенокЛастятся, не касаясь ног.Не соприкасаясь с жизнью земной,Плачут, воркуют, скулят надо мной.Вьются орленком над степью седой,В клюве приносят кувшины с водой,Дышат в затылок, а коль обернусь,Всяк вопрошает, когда я вернусь.

«По булгаковским местам…»

И. Я. Горпенко-Мягковой

По булгаковским местамХодит кот то здесь то там.А потом по той МосквеЖенщина летит в тоске.Она знает наизустьБоль проклятия и грусть.А потом и в той МосквеЖенщина живет в тоске.Женщина – живей живых –Строже псов сторожевых.Женщиной Москва хранима,Той Москвой, что так ранима…Та Москва, что для вековРисовал Борис Мягков.

«Снова мальчик войдет в алтарь…»

Снова мальчик войдет в алтарь,Освятите его ребро!Петербург мне подарит янтарь,А Москва – серебро.И смиренного горит свеча –Не горят так в аду!Петербург мне подарит печаль,А Москва – чистоту.Так молитва откроет итогИ святая вода.Петербург мне подарит восторг,А Москва – благодать.Не осталось друзей и подруг,И опала листва.Поезда не идут в ПетербургИ закрыта Москва.

«В саду свежо, но скоро он…»

В саду свежо, но скоро онСойдет с ума от зноя,Где смуглый мальчик-фараонПьет молоко парное.Напыщенная стрекоза,Крылом не тронув крынки,Таращит жаркие глаза,Как нищенка на рынке.Там торжество молочных рек,Там груш златые горы.

Конец ознакомительного фрагмента.