– Я и тебя расстроила.

Дверь снова открыли. Кенуль все расспрашивала его:

– Расскажи, как ты? Как с супругой живете?

– Да так. Живем себе.

– Ты ее не любишь, правда? Скажи, что это так. Признайся, что никого после меня не полюбил.

Мужчине не понравились эти расспрашивания. Он постарался уклониться от ответа:

– У меня двое детишек: мальчик и девочка. В школу пока не ходят. Еще маленькие. Сын похож на меня, а дочка… мне кажется, на тебя похожа. Может, и не так, но мне так кажется.

От его слов она обрадовалась. Но вскоре заявила с грустью в голосе:

– Ты совсем не изменился, а я постарела. Меня состарила моя судьба.

Кенуль действительно подурнела. Прежней красоты в ней не осталось. В ее глазах можно было заметить боль от прожитой нелегкой жизни. Тале не удержался, стал упрекать, даже обвинять ее:

– Ты сама виновата, Кенуль. Не поверила в меня. Не пошла со мной. Кенуль будто съежилась:

– Не смогла. Не решилась. Я бы хотела, но не получилось у меня. Свою жизнь я принесла в жертву слезам матери. Не могла перечить отцу, твердившему: «Я обещал Али-киши, не позорь меня в среде народа!» Ради родителей я сгубила свою жизнь. А они променяли меня на золото, богатство и на славу. Сейчас в хоромах, ярко освещенных мощными люстрами, я чувствую себя как во тьме. Вся моя жизнь пошла под откос. Я несчастна. Я очень тоскую по своему старому домику, где жила до замужества. Как же была счастлива в то время! Наверное, ты проклял меня. Мужчину сильно задели ее слова.

– Что ты говоришь? Какие проклятия? Я не такой, я не могу проклинать. И потом, я же тем самым себя проклял бы. Ты не думаешь, Кенуль? Она медленно встала со стула. Взяла его за руки и посмотрела ему в глаза:

– Почему мы не соединились, Тале? Чем мы разгневали Бога?

– Ты до сих пор сохранил свою молодость, обаяние. Я продолжаю тебя любить. Всей душой люблю тебя как сумасшедшая.

Тале не мог вырвать своих рук.

– Кенуль, вдруг кто-то придет. Не создавай себе проблем, – произнес он тихо.

– Пусть приходят. Знаешь, Тале, все эти годы я жила с мыслями о тебе. Целовала тебя, ласкала. Ни дня у меня не было без тебя. Каждый раз, когда унижали меня, я вспоминала твою гордость и терпела. Как я могла забыть твою теплоту, твои ласки, даже то, какие анекдоты ты рассказывал мне! Видать, счастливые дни, отведенные мне судьбой, я истратила в то время, когда была с тобой. Кенуль успокоилась, и Тале пришел в себя. Он погладил ее по голове и постарался подбодрить:

– Потерпи немного, Кенуль. Все пройдет. Вот увидишь, постепенно все уладится. Если хочешь, я буду навещать тебя. Можешь положиться на меня.

Какую женщину не успокоят такие утешительные слова, прозвучавшие из уст любимого мужчины?

– Ты говоришь, будешь навещать меня? Знаешь, как это будет отлично! За меня не беспокойся. Мужа своего я не боюсь. Я никак не смогла развестись с ним. Родители против. Говорят: «Не позорь нас». Не знаю, что делать. Голову потеряла. Жизнь для меня уже не имеет смысла. А теперь я рада, что есть ты, Тале. Знаешь… Он не дал ей договорить:

– Ты не права, Кенуль. Ведь у тебя растет ребенок, родной сын. Ты должна жить ради него. Тебе надо воспитать его должным образом. Сжимая его руки в своих ладонях, она разахалась:

– Ты все поддерживаешь меня. Хороший ты человек. Не хочешь, чтобы я пала духом, призываешь жить.

Затем добавила:

– Тале, если действительно любишь меня, сделай так, чтобы я забыла свои страдания. Прижми к своей груди и целуй меня, страстно, от души, как в те годы, когда мы были молоды. Я хочу ощущать себя твоей. Не лиши меня такого счастья, прошу тебя!

Мужчина с беспокойством взглянул на дверь, стараясь осторожно отодвинуть ее от себя. Понимал, что не может допускать такой близости.

– Будь умницей, Кенуль. Не говори такие вещи. Ты же не ребенок. Понимаешь, что говоришь? Ты хочешь разбить свою семью? Что на это скажут твои родители, родные, товарищи по работе? Что испытает твой сын среди товарищей? Он же возненавидит тебя…

– Поздно, Кенуль. Я пойду. Уже столько времени мы с тобой здесь. Что могут про нас подумать?

В ее голосе явно чувствовалась досада:

– Ну и пусть. Я много тосковала по тебе все эти годы. Ты не можешь себе представить, какое облегчение испытала я сегодня. Кенуль снова стала уговаривать своего любимого, чтобы он обнял ее. Уверяла, что ничего предосудительного в этом нет. Но Тале не соглашался, и ей пришлось отступить.

– Тогда хоть обследую тебя, после уйдешь, – сказала она.

Тале почувствовал удовлетворенность оттого, что смог разрядить обстановку, и поэтому пошел дальше:

– Не стоит, дорогая. Серьезных жалоб у меня нет. Поздно уже, я пойду. Мне надо на работу успеть. Завтра приду, ты хорошенько обследуешь меня.

Она не могла возразить:

– Ладно, Тале. Ты не представляешь, как обрадовал меня своим визитом. Я буду ждать, приходи обязательно.

Кенуль обняла его и прижалась щекой к его груди. Биение ее сердца он почувствовал на своем. Словно в одной груди бились два сердца. Она так сильно прижалась к его груди… Он поцеловал ее в лоб и тихо вышел из кабинета.