– Конечно, оба - кадровые военные с молодых лет, оба в пограничных районах служили, всю жизнь начеку!.. И главное, характеры у нашего Семена Васильевича и у Строкача - такие похожие, словно одна мать обоих воспитала!..

И верно: простота, доступность и добросердечие обоих были общеизвестны. А лично я имел причины любить и уважать их вдвойне.

Ведь Тимофей Амвросиевич Строкач в предвоенные годы, как депутат Верховного Совета и кадровый пограничник, официально рекомендовал меня в Московское пограничное училище. Он даже узнал меня, встретив тут, в тылу врага, и сказал, вручив мне орден Красного Знамени:

– Не зря, значит, я хлопотал, чтобы тебя приняли в Московское пограничное училище...

Конечно, все мы, партизаны, понимали, что длительные беседы комиссара Руднева и начальника УШПД продиктованы не одним лишь сходством их добрых и мужественных натур, столь импонировавших нам. Соединению предстояли большие дела.

Пока дед Ковпак и Коротченко трезво и придирчиво взвешивали стратегические задачи нового рейда и материальное его обеспечение, Руднев, как опытный политработник, и Строкач, привыкший за годы пограничной службы высоко ценить личную инициативу и выдержку каждого рядового бойца, обсуждали самую главную, коренную проблему в предстоящих испытаниях сохранение моральной стойкости людей.

– Народ у нас - чистое золото! На таких людей можно смело положиться, - в итоге этих долгих бесед заверил комиссар Руднев генерала Строкача.

И вот наконец наступил день выхода в рейд - 12 июня. В этот день Руднев писал семье:

"Здравствуйте, наши родные и любимые Ньомочка и Юрик!

Мы живы и здоровы. Радя по-прежнему чувствует себя хорошо, но лететь домой не хочет...

Родная моя Ньомочка! Мне часто передают, что ты очень волнуешься за Радика. Я понимаю твое материнское чувство больше, чем кто-либо. Я понимаю твою тревогу как матери. Любовь к своему ребенку - это не просто любовь близкого человека, и выше этих чувств нельзя себе представить.

Родная моя Ньомочка! Сегодня мы уходим в рейд. Пойдем далеко. Не волнуйся и не беспокойся.

Сегодня тов. Строкач вручил медали I и II степени мне и I степени Радику.

Родная моя! Прошу тебя, не волнуйся за нас. Скоро Красная Армия нанесет врагу такой удар, который будет решающим. Мы в этом ей поможем... Твой Сеня."

В КАРПАТЫ!..

В тот же день, в 18.00 наше соединение длинной живой лентой выстроилось на лесной дороге Милошевичи - Глушкевичи. Все бойцы замерли на несколько минут.

К колонне приблизились два так хорошо знакомых нам всадника: Ковпак и Руднев, оба в генеральской форме.

Юношески стройный, широкий в плечах Руднев особенно ловко сидел на своем трофейном скакуне, подаренном ему партизанами после одного боя.

Испытывающе и в то же время по-отцовски мягко всматриваясь в лица бойцов, Семен Васильевич чуть заметно улыбался в свои черные как смоль усы. Глаза его сияли возбуждением перед новым ратным делом и какой-то праздничной радостью. Она словно солнечное тепло передавалась бойцам, вызывая ответный блеск глаз и дружелюбные улыбки.

За Ковпаком и Рудневым ехали Коротченко, Строкач и другие посланцы Большой земли. Приблизившись к кавэскадрону, стоявшему по традиции в голове колонны ковпаковцев, командир с комиссаром и гости спешились. Переглянулись.

– Ну что ж, дорогие командир и комиссар!
– пожимая руки Ковпаку и Рудневу, проговорил Коротченко.
– Счастливого пути!..

Его смуглое узковатое, хорошо знакомое партизанам лицо, казавшееся всегда несколько строгим, сейчас отразило глубокое внутреннее волнение. Демьян Сергеевич вдруг привлек к себе и крепко, по-братски обнял Ковпака. Потом потянулся к Рудневу и, тоже обняв его, сказал с какой-то особой сердечностью:

– Берегите себя!..

Это беспокойство за жизнь Ковпака и Руднева было вполне понятно: ведь оба они не умели в минуту общей опасности заботиться о спасении своей собственной жизни. Выполнить боевую задачу, сохранив по возможности всех своих партизан, - вот что было для них главным.

– Не лезьте первыми в огонь!
– добавил генерал Строкач на прощание, повернувшись к Рудневу.
– Ведь вы сами наказываете за это младших командиров.

– Комиссарское дело - особое, - заметил, улыбаясь, Руднев.
– Комиссар должен вести людей за собой.

Радик, стесняясь высокого начальства, с которым разговаривал сейчас отец, хотел было незаметно пройти мимо гостей, но Коротченко сам его остановил и обнял крепко, как сына.

Строкач тоже поцеловал Радика. Не ожидавший такого внимания, тот очень смутился и проговорил взволнованным голосом:

– Передавайте привет маме и Юрику!..
– Потом, чуть переваливаясь на ходу, поспешил к колонне.

Колонна уже тронулась в путь, а Коротченко и Строкам все еще стояли на берегу Уборти, махали нам фуражками. И Ковпак с комиссаром тоже задержались с провожающими. Они вчетвером молча пропускали партизанские роты, нагруженные боеприпасами и взрывчаткой подводы, артиллерию.