В общем, как бы то ни было, но тогда я не то, чтобы перестала совсем бояться. Но я перестала об этом думать. Я просто жила жизнью, которую хотела до этого, словно ничего не случилось. Хотя по ночам воспоминания часто приходили ко мне в кошмарных снах. Со временем всё реже и реже. И первое время я не могла слышать ни о каких криминальных историях, потому что сразу приходили воспоминания и думы о своей ситуации, что всё могло закончиться иначе.

А занимаясь расследованием Стаса, я даже могла посмотреть на это дело отстраненно и абстрагируясь, ведь я должна была скрывать своё участие и вести себя как ни в чём не бывало. По идее, меня должна была заинтересовать эта ситуация, как и всех остальных.

И вот, спустя восемь лет, когда я почти совсем успокоилась и забыла тот кошмар, передо мной стояло то чудовище. Боровский ничем не был похож на того мужчину, что я видела в парке перед превращением — совсем другая внешность. Даже, кажется, глаза другие цветом. Но между тем, я сразу его узнала. Его глаза всё так же обдавали ледяным сковывающим ужасом, и это было не изменить никакими пластическими операциями.

Глава 6

— Вот он! Ну как? — с восхищением спросила Нина. — Правда, хорош?

— Хорош?! — изумилась я. — Да он отвратителен! Он ужасен!

Нина резко оторвалась от созерцания красоты Боровского — или как его теперь называть? — и уставилась на меня с недоумением.

— Что, не поняла? Ты про что? Я про Боровского!

— И я тоже! Он омерзительный, неужели ты не видишь?

Нина смотрела на меня недоумевающе, и я постаралась взять себя в руки. А то выгляжу как истеричка. Все от него без ума, а я несу чёрт знает что. Они же явно не видят того, что вижу я.

Но почему? Неужели внешний лоск и созданная вокруг него легенда ослепили? Затмили всем глаза?

Или всё дело в том, что я видела его чудовищем? Это накладывает отпечаток? А так он видится милым приятным человеком? Но нет. Что тогда, что сейчас, меня поразил его флегматичный взгляд, лишённый какой-либо жизни.

— Что в нём отвратительного? — нахмурилась Нина. — Ты его знаешь?

— Нет, конечно, откуда? — возмутилась я. Так, надо успокоиться. — Хорошо, я тебе объясню. Давай поиграем немного в Шерлока Холмса. Посмотрим на Боровского, что мы видим?

— Очень привлекательного мужчину, которому хочется сразу же отдаться, не дожидаясь второго приглашения, — захихикала Нина.

— А кроме этого? Серьёзно! — Нина меня сейчас просто бесила.

— Ну не знаю… Начни ты.

— Окей. Широкая бычья шея, упругое накачанное тело, мышцы рельефно выступают даже под костюмом…

— О, да-а…

— Нина! Я серьёзно! Или сейчас прекращу и уйду!

Нина опять нахмурилась и озадаченно на меня посмотрела. Кивнула.

— Ты журналист, включи аналитические способности. О чём это нам говорит?

— О том, что парень много времени проводит в спортзале, — вопросительно посмотрела она на меня.

— Окей. Очень много, да? Но он не качок, заметь. Он бизнесмен, антиквар, меценат, покровитель искусств и так далее.

— И что? — нахмурилась Нина.

— Пошли дальше. Что ты можешь сказать о его походке?

— Ну, такая, пружинистая. Осанка прямая. Грация есть.

— Вот именно. Пружинистая походка человека, который явно либо воевал, либо служил в органах какое-то время, то есть походка человека, знакомого с опасностью. Но при этом нет выправки военного. Он явно не стоял в строю и не вышагивал, чеканя шаг на учениях.

— Ну? — нахмурилась Нина.

— При этом, как мы отметили, он может поддержать беседу на любую тему, умеет зарабатывать деньги, отличить экспрессионизм от сюрреализма, умело поддержать флирт и не скатиться в пошлое заигрывание. Носит рубашки и костюмы так, словно он икона стиля. У него даже запонки бриллиантовые вместо пуговиц! Нина, много у тебя знакомых мужчин, носящих запонки?! Так вот, Нина, я бы бежала от этого парня за тридевять земель, пока не поздно. И постаралась с ним больше никогда не встречаться.

Нина хмурилась, а я уже пожалела, что начала эту игру. Не хватало ещё втянуть подругу. Зная её упёртость и журналистскую дотошность, если она начнёт копать под него… Она же может оказаться в опасности!

— Но это ведь не всё? Тебе не нравится в нём что-то ещё?

— Самое главное, Нина, это глаза. Мне не нравятся его глаза. Я в них вижу только жестокость и пугающий холод. И меня удивляет, что этого никто не видит.

Нина пожала плечами.

— Глаза как глаза. Завораживающие, насмешливые, требовательные. Ты перегибаешь палку.