— Значит, я — страшилка для местных и отвлекающий элемент для вайтонцев? — мягким-мягким, как соленый ил, голосом уточнила я.

Тао сверкнул белозубой улыбкой.

— Как видите, ничего не изменилось.

Я подавила желание выплеснуть остатки чая ему в лицо. Вместо этого очень-очень медленно и осторожно поставила чашечку на блюдце — получилось беззвучно, как и предписывал этикет, — и поднялась на ноги.

— Прекрасно. В таком случае, я буду считать, что ничего особенного от меня не требуется.

Тао Лат тоже встал, и в его напружиненной позе читалась легкая неуверенность.

— Постойте, мисс Блайт. Кое-что все-таки нужно сделать. Вы сможете снова договориться с мистером Реншоу, чтобы Хим пришел первым? Разумеется, благодарность…

— Нет, — не дослушав, ответила я и повернулась к двери.

— Мне показалось, мистер Реншоу относится к вам достаточно тепло, — ровным голосом заметил Тао Лат. — Ну же, мисс Блайт. Неужели вы позволите обиде на честного трудягу лишить вас заработка и рекламы? Я всего лишь следую служебной инструкции.

Я оглянулась через плечо.

Тао, который уже подался вперед, явно приготовившись ловить несговорчивую ведьму, выпрямился и постарался сделать честное и немного расстроенное лицо. Следовало отдать ему должное: получилось весьма правдоподобно.

— Я представила мистера Кантуэлла мистеру Реншоу. Если ему так нужна победа, он всегда может договориться сам. Хорошего дня, мистер Лат.

Он даже не пытаться меня переубедить, и в этом мне отчего-то померещился дурной знак. Мне хотелось скорее вернуться домой, но уже на заднем дворе я наткнулась на окончательно расклеившуюся миссис Вест — и не смогла пройти мимо.

Экономка сидела на грубо сколоченной лавке, спрятанной в тени разлапистых кустов, и листала тот самый каталог, который я машинально прихватила с собой, но напрочь про него забыла, отвлекшись на срочное предсказание для леди Изабель. На лице женщины, всю жизнь проведшей в услужении, была такая безнадежная печаль, что каталожные дивы с томной грустью в глазах не шли ни в какое сравнение.

— Куда мне за один стол с Ее Светлостью? — жалобно вздохнула экономка, отложив каталог и нервно сжав в натруженных пальцах застиранный подол форменного платья. — Меня даже прислуживать им за обедом не допускали!

— Ты же все равно знаешь, где какая вилка, — усмехнулась я. — А участвовать в застольной беседе никто не заставляет. Вставишь пару нейтральных фраз — и, считай, долг гостя выполнен. Зато Его Светлость будет горд собой и своей щедростью по отношению к слугам, а довольный хозяин — щедрый хозяин.

— Это если он будет доволен. Его Светлость ведь представляет себе милый ужин в компании людей, которые изо всех сил будут стараться выглядеть ему ровней, но, разумеется, ни на секунду не забывая своего места, — иронично заметила миссис Вест, опомнившись и расправив скомканный подол. — Только мы — всего лишь слуги, Ви. Даже младший лакей знает, в какой последовательности разложены вилки на столе, но это вовсе не значит, что он добудет где-то фрак и не обляпается соусом.

— Ты не обляпаешься соусом, — машинально заметила я. Посетившая меня идея отдавала каким-то залихватски злым весельем. — А что до фрака, тьфу, платья… пожалуй, я смогу помочь, если снять мерки сегодня же.

Увядающее лицо миссис Вест озарилось внутренним светом. Надежда красила ее лучше любых новомодных средств, и мне подумалось, что строгий серый шелк просто создан для этой женщины с ее сдержанным достоинством.

Разумеется, ни о какой обнаженной спине или плечах не могло быть и речи, но, пролистав весь каталог, мы все-таки нашли подходящий вариант — едва-едва приталенное платье с коротким рукавом и длинной, в пол, юбкой. Обмерив экономку и исчеркав выбранную модель пометками и цифрами, я наконец-то отбыла домой. В душе тлел озорной огонек, лучше всяких предсказаний говоривший о том, что я приняла верное решение.

Выкройка оказалась куда сложнее, чем я предполагала, и, чтобы успеть к субботе, шить пришлось и днем, и ночью. К вечеру пятницы я больше напоминала скорбного призрака, нежели приличную ведьму, зато коварное в своей ложной простоте платье висело в чехле. Оставалось только отнести его на последнюю примерку и подогнать по месту, но это дело я малодушно отложила на утро и наконец-то свалилась в кровать.

Выспаться мне не дали. Небо на востоке еще только-только начало светлеть, предвещая начало нового дня, когда меня разбудило частое-частое чавканье болотной грязи: шаги были торопливые и мелкие, как у маленького ребенка, который куда-то очень спешит. Вчера у меня не хватило сил прибрать корзинку для рукоделия, и теперь хорошо знакомые звуки сработали лучше всякой сигнализации, ибо не было на свете сочетания хуже, чем любопытный мальчишка и расшитая игольница на самом видном месте. Я подорвалась на ноги и бросилась к буфету с леденцами, еще не проснувшись, и очнулась уже на веранде — с карамельной лошадкой в руке.

Терренс Джей Хантингтон III обрадовался ей, как давно пропавшей сестре, и пришел в самое доброе расположение духа.

— Морда как у Хима! — с неподдельным детским восторгом возвестил он и немедленно засунул леденец в рот — хвостом вперед, отчего его речь стала совсем неразборчивой. К счастью, у меня за плечами были долгие годы тренировки. — Его Лордство приказал зажечь искристые огни после ужина, как стемнеет. Мистер Ливитт велел привести тебя, потому что Джеймса уволили, а больше никто не умеет делать палочки для искристого огня.