Шрифт:
– Да? – миссис Драйвер отозвалась через вызывающе долгую минуту.
– Зайдите ко мне.
Спустя еще одну откровенно хамскую минуту секретарша появилась в дверях кабинета вице-президента крупнейшей инвестиционной компании Балтимора. Высокая, подтянутая, американский эталон с безупречными зубами и высокой грудью. В ее обществе он всегда чувствовал себя неловко.
Джереми начал диктовать рекомендации службе маркетинга, умудряясь думать и о русской девушке, которая должна прилететь сегодня. Чем дальше, тем отчетливее он понимал, что совершил грандиозную ошибку. Как было хорошо, когда их отношения были дистанционными, сетевыми. Она изливала ему душу, он – ей, находя в том немалое отдохновение. Но потом стереотипы и несвойственное ему безрассудство заставили послать ей приглашение и билеты. И вот она прилетает. Роскошная блондинка с великолепными формами. Как он будет смотреться рядом с ней, жалкий близорукий уродец? Он солгал, отправив ей фотографию двоюродного брата, красавца, завсегдатая фитнес-клубов.
Джереми говорил себе: «Она такая чуткая, она все поймет и простит». И тут же спрашивал себя: «А если нет?» Вот если бы она была некрасивой, низкорослой, бесцветной. Пусть бы у нее была только душа… Пусть бы ее вовсе не было, этой девушки из России…
Вечером Джереми Райли напился. Разумеется, с горя. Но он снова был свободен.
Скамейка на выбор
Ее обманули легко и просто. Получается, мать была права, и от этого становилось еще обиднее.
– Я не понимаю. Убей – не понимаю! – горячилась она. – хороший человек, а ты нос воротишь. Посчитай свои годы, милая, ведь не первой молодости невеста. И в зеркало поглядись – не красавица! Конечно, Антоша тоже не принц, зато характер у него золотой. Весь в Анну Павловну!
Галя мамину подругу Анну Павловну не любила. Так случается: человека на дух не переносишь, а за что – сам не поймешь. Инстинктивно, что ли? Иногда Гале казалось, что от Анны Павловны исходит какая-то угроза, но в следующее мгновение наваждение проходило. Нет, конечно же, Анна Павловна никого не хочет подавить, подмять, просто она… чересчур властная. Должно быть, оттого, что слишком долго проработала учительницей в старших классах. Без строгости – для их же пользы! – с выпускниками нельзя, им в институты поступать, в армию идти, короче, жизнь устраивать.
– Ну чем, чем он тебе не угодил? – допытывалась мать.
– Не нравится он мне, – устало проговорила Галя, не надеясь, что мать удовлетворится таким ответом.
Вероятно, безразличие, которым она дарила Антона, являлась следствием неприязни, которую она испытывала к его родительнице. В принципе, и Галя давала себе в этом отчет, он был не хуже других. Во многом даже лучше. Внимательный, обязательный, сдержанный. Из таких мужчин – трезвых, незаметных, не суетливых, выходят отличные мужья. Веревки вить можно и лепить все, что твоей душеньке угодно. При наличии у тебя самой железной воли, естественно. Но в том-то и дело, что напором и целеустремленностью Галя похвастаться не могла. И не было у нее сомнений, что, поддайся она уговорам, выйди замуж за Антона, в их семье всем будет заправлять Анна Павловна. А появятся дети, она и внуков по своим меркам жить заставит.
– О детях подумай! – не отставала мать.
– Я думаю.
– Ой…
Мать схватилась за сердце, и Галя, вздохнув, отправилась за лекарством. В последнее время «приступы» на нее уже не действовали, и это злило мать, которая прежде вовсю пользовалась ими, когда хотела сломить упрямство дочери.
Вернувшись на кухню, Галя протянула матери абсолютно безвредную и совершенно бесполезную розовую капсулу и стакан воды. Мать выпила лекарство, пару минут посидела, прикрыв глаза, потом сказала:
– Так и останешься одна.
– Не останусь.
– Останешься… Все у тебя наперекосяк. На службе, и там постоять за себя не можешь. Все тобой помыкают, каждый обмануть норовит. А спутника жизни найти – это потруднее, чем приличной зарплаты добиться.
На следующий день Галя отправилась к начальству. Шла и подстегивала себя, продолжая вчерашний разговор с матерью: «Значит, не смогу? Думаешь, не справлюсь? Считаешь, духа не хватит? Нет! Смогу! Справлюсь! Хватит!»
В приемной пришлось подождать. Совсем немного по «нормам» их фирмы – минут двадцать. Потом секретарша, последнее «приобретение» руководства, попросила ее войти. «Попросила» – громко сказано. Процедила! Снизошла.
– Ну?
Руководство даже не соизволило оторваться от лежащих на столе бумаг.
– Я работаю здесь больше трех лет… – начала Галя.
– Ну!
– Все, кто начинал вместе со мной, получили прибавку к зарплате.
– Ну!
– Я тоже хочу.
– Ну и хотите на здоровье, – начальник наконец-то посмотрел на нее. – Зарплата увеличена не будет. Нет у нас такой возможности. И не бледнейте! Не надо этого. Вот что, вам в отпуск надо. И не возражайте! И не благодарите. Отправляйтесь к моему заместители, он подберет путевку по бартеру от компаньонов. Все! Свободны.
Галя сама не заметила, как вновь оказалась в приемной. Секретарь, царапавшая пальчиком с длиннющим ногтем клавиатуру компьютера, не удостоила ее взглядом.
И хорошо, что не удостоила! А то бы непременно отметила, что глаза у Гали на мокром месте. Ну зачем ей отпуск? Сейчас, ранней весной? Она хотела в августе к институтской подруге в Новгород съездить, а вместо этого…
– Есть путевка в Крым. Семьдесят процентов оплачено, тридцать – с вас. Забирайте. – Заместитель начальника бросил перед ней несколько листков и улыбнулся: – Завидую вам.