Иван Дмитриевич стоял на улице, потом направился к зданию Адмиралтейской части, где располагалось сыскное отделение. Перешел Гороховую, по которой катили экипажи, кареты, спешили люди, кто следовал к Исаакиевской площади, кто к Красному мосту. Тут кипела жизнь, шум ни на миг не затихал.

Путилин поднялся в кабинет, расположенный на втором этаже, взглянул на часы, купеческий подарок, немым укором стоявший в углу. Их пришлось принять в виде дара…

Шел третий час пополудни.

Начальник сыскного отделения только сейчас вспомнил, что после визита к градоначальнику хотел зайти в ресторацию господина Дюссо. Возвращаться не хотелось, аппетит был испорчен просьбою государя. Не знаешь, как в столице со всеми преступлениями справляться, а здесь добавлена целая губерния. Хотя в ней не так много совершается злодеяний, но неприятное чувство подкатило, словно ком в желудке, когда съешь кусок жирного мяса. Иван Дмитриевич поморщился и погладил под ребрами правую сторону живота, иной раз невозможно было терпеть. Постоял у окна, боль вроде бы отпустила.

Когда голова занята мыслями и текущими делами, некогда обращать на себя внимание. Оставляешь на потом. Завершится очередное расследование, можно собой заняться. Но появляется новое дело, и опять некогда уделить время собственной персоне. Так и бегут дни за днями.

В очередной раз пришла мысль о покое.

В наступившем году исполнится двадцать пять лет как на службе. Смешно вспомнить, как радовался месту писаря как манне небесной, ведь никакого образования не было. Хорошо, что старший брат поспособствовал, иначе неизвестно, в какую сторону увела бы судьба. Поморщился, боль хоть и отпустила, но, подлая, нет-нет, кольнет так, что дух захватывает.

Год – большой срок, вытерпеть бы, и в Баден-Баден съездить. Там, говорят, климат подходящий, воды для желудка полезны. Подлечиться бы с полгода, а там…

Далее загадывать не хотелось.

В шестом часу утра дежурному чиновнику сыскного отделения полиции была принесена телеграмма со станции Стрельна. После прочтения на квартиру Ивана Дмитриевича Путилина был отправлен посыльный. Почтовый документ, подписанный уездным исправником коллежским асессором Колмаковым, гласил:

Путилин половину ночи проворочался с боку на бок, сон не шел. Ныл бок, только к утру, слава богу, успокоился. Иван Дмитриевич провалился в дрему, но куда там. Звонок он не слышал, стук в дверь служанки громом застучал в висках.

– Что там? – спросонья пробурчал Путилин. Если так Глаша тарабанит, то наверняка зла и недовольна ранним визитером.

– Посыльный, – голос служанки звучал глухо, переливаясь ворчливыми нотками.

– Проводи в кабинет, – Иван Дмитриевич присел на кровати, нащупывая ногами домашние туфли, чиркнул спичкой и поднес трещавший мотылек огонька к фитилю свечи. Потом накинул на плечи стеганый поношенный халат, вышел в коридор. Посыльный, паренек лет шестнадцати с веснушчатым лицом. В колеблющемся пламени свечи испуганно блестели глаза.

Иван Дмитриевич в одной руке держал подсвечник, хотя света было достаточно. Солнце не поднялось, но уже показалось за горизонтом.

– Ну что там? – начальник сыскной полиции поднес свободную руку ко рту, прикрывая зевоту.

– Телеграмма, – сказал тихо посыльный.

– Давай.

Паренек вскинул глаза, явно не понимая Путилина.

– Телеграмму давай.

Посыльный покраснел, в свете свечи казалось, что у него на щеках проступили черные тени, протянул лист бумаги.

– Так, – Иван Дмитриевич развернул и прочитал несколько строк, потом повертел бумажку, рассматривая, нет ли чего на обратной стороне.

– Более ничего?

– Господин Иванов ждут дальнейших указаний. – Путилин понял, что посыльный говорит о дежурном чиновнике.

– Значит, ждут, – пробормотал начальник сыскной полиции. – Теперь и ты жди. – Сам он повернулся и взял со стола «Ежегодник железных дорог», открыл нужную страницу. – Так, молодец, беги к господину Орлову, потом Соловьеву, а затем к Жукову. Передай им, чтобы были на Балтийском вокзале к… – Путилин посмотрел на хронометр, – к восьми часам, к паровозу, что отправляется в Стрельну. Успеешь всех оповестить?

– Так точно, не впервой, – позволил себе улыбнуться посыльный.

– Глаша! – крикнул Иван Дмитриевич, когда та остановилась у дверей кабинета. – Проводи молодца и приготовь сюртук и чай.

– Опять покоя нет. – Путилин строго взглянул на Глашу, но та и глазом не повела, только добавила еще более раздраженным голосом: – Всё режут люди друг друга, угомониться не могут.

Иван Дмитриевич прохаживался вдоль вагонов, помахивая тростью.

До отправления оставалось четверть часа. Отъезжающих было немного, поэтому Путилин видел всех садящихся в вагоны. Сыскные агенты запаздывали, то ли посыльный не успел оповестить, то ли они уже отправились в сыскное. Притом страшного ничего не случится. Приедут следующим, одиннадцатичасовым. Хотя хотелось бы всем вместе осмотреть место происшествия.