Я и сексом-то занималась с одним партнером. Теперь с двумя, но до Алекса был только бывший, и все закончилось так себе. И сейчас закончится не лучше. Я уеду, а он останется соблазнять загорелых красоток, будет расточать радостные улыбки и веселиться. А через месяц забудет, как звали ту ненормальную туристку, которая орала “акула” на весь пляж.

Будто читая мои мысли, он спрашивает:

— Сколько ты еще здесь пробудешь?

— А что? — не удерживаюсь от колкости. — Не терпится перейти на другой фронт? Или, может, уже надоела? Так ты хоть доешь, а то там не покормят, — швыряю вилку в центр стола и, отодвигая стул, встаю.

Он удивленно смотрит на меня. Так, будто я снова об акуле сказала или о чем-то слишком нереальном.

— Что смотришь? — снова не удерживаюсь и поддеваю его. — Вон там через стенку тебя истошными криками чайки почевствуют. Чего сидишь? Иди, давай!

Да, я перегибаю! Но меня накрывает. Да так, что чувствую, что расплачусь. Я жду, что он что-то скажет, начнет оправдываться или хотя бы сообщит, что ему никто не нужен. Кроме меня, конечно! Но нет. Он встает, бросает на меня хмурый взгляд и уходит. А через минуту я слышу стук двери соседнего номера. Не того, где живет чайка, но все же…

Несколько одиноких слезинок таки стекает по щекам, но я их быстро смахиваю и начинаю мерить номер шагами. Помогает, кстати.

Удивительно, но через пару минут слышу стук его двери, и уже решаю, что он собирается куда-то пойти, но он распахивает двери моего номера и входит. Спокойно садиться за стол и начинает есть. А мне как-то и продолжать не хочется. Понимаю, что перегнула и вообще-то зря на него наорала. Что ему? Он работает здесь. Ну, встретились мы, ну понравились друг другу, но ведь о любви не говорится, правильно? Обоим нужна физическая близость и мы действительно идеально подходим друг другу.

— Прости, — практически выжимаю из себя, потому что за последние месяцы упорно заставляла себя никогда и ни при каких обстоятельствах не извиняться перед мужчиной. Наизвинялась. Да так, что из благодарности мужик сразу в койку к другой прыгнул. Хватит!

— С чего ты решила, что я был у нее второй раз? — он задает вопрос почти сразу, кладет локти на стол и подпирает руками подбородок, смотря на меня и ожидая ответа.

— Я слышала истошные стоны.

— Мои? — спокойно уточняет он, хотя я вижу, как сжаты его челюсти.

— Ее…

— И ты, конечно же, решила, что это я, да?

— А кто еще?

— Ментор, например, или Никиас, или оба сразу. Думаю, она была бы не против, как думаешь? — он прищуривается и опускает руки на стол, садясь, как ученик за партой.

— Я не знаю, — нервно говорю, дергая ткань своего топика.

— Зато я знаю. Ей бы понравилось, поверь. Таким, как она, пофиг с кем спать. Она приехала сюда трахаться, и если сейчас ее не слышно, то только потому, что она занимается этим где-то на песке или в море, или раком в туалете, Алла. И не я ее клеил, а она меня. Топилась в моей зоне, прямо напротив вышки. Правдоподобно так топилась, живенько. И ключ от номер впихнула почти сразу. Я редко клею девушек сам, хотя… ты уже решила по-другому, правда?

— Я… я… — как-то резко не стало воздуха.

— Сопоставила меня с эталонным бабником, этаким мужиком с вечно стоящим членом и отсутствующими эмоциями. Хорошо так жить, да, малышка? Я не я и хата не моя.

— Прости, — еще раз выдыхаю, потому что понимаю, что прав. Во всем. Да, думала именно так. Не о девушке плохо подумала, а о нем.

Он подходит почти через мгновение, хватает меня за плечи и прижимается к моему лбу, заглядывая мне в глаза.

— Я тоже чертовски ревную. Ментор… Никиас… твой открытый купальник и взгляд кучи парней. После вечернего происшествия это как тряпка быку, ясно? И в морду некому дать, и побежать хочется. И почему я не думал, что это ты похотливая сучка. Эдакая соблазнительница? Знаешь, сколько их тут? В каждом втором номере по одной: замужние, одинокие, разведенные, — он отрывается, но все еще держит меня за плечи. — Почему я подумал о тебе хорошо, а ты обо мне, как о кобеле, м? Часто встречала таких парней? — он уже не зол, но ему неприятно.

Мотаю головой из стороны в сторону и пытаюсь унять дыхание. Мне чертовски сложно слушать все это и понимать, что он прав. Во всем. Это у меня проблемы с восприятием. Я тоже совершала ошибки. Взять Ментора и Никиаса. Почему он не развернулся и не ушел? Неужели сразу было понятно, что меня насилуют? А ведь он не усомнился. Пришел на помощь.

— Мне изменяли, — тихо говорю, впервые признаваясь в этом мужчине, а не подругам за бутылкой мартини.

Как это произошло?

Я сам не заметил, как произнес больше слов, чем за все знакомство с ней. Поймал плохой азарт и выложил всё, что успело накопиться. Черт, да я устал бегать туда-сюда и собирать незабываемую коллекцию из ее коронных “иди отсюда”! Поэтому завелся. А до этого решил, что в последний раз, реально в последний, без шуток, иду назад и не понимаю, какого черта?

Что я сделал не так?

Хоть убейся, но я не помню за собой ни одного косяка. Ну может в номер лезть без приглашения не стоило, вооружившись акулой и желанием поразить в самое сердечко, но это уголовный косяк, а не мужской. Так что злюсь я на законных правах, только все равно тошно…