От составителя (Сборник 'Белый камень Эрдени')

Аннотация

Евг. Брандис ОТ СОСТАВИТЕЛЯ (Сборник "Белый камень Эрдени") Настоящий сборник фантастики, как и предыдущие, выпущенные Лениздатом ("Вторжение в Персей", "Тайна всех тайн", "Кольцо обратного времени" и др.), разнообразен по темам и жанрам. Читатель найдет здесь научно-фантастический роман, построенный на "твердой" гипотезе, и социально-философскую повесть с детективным сюжетом; приключенческую повесть на легендарной основе и современную литературную сказку, лирико-психологические рассказы и сатирико-политические памфлеты; парадоксальные и шутливо-иронические новеллы. Вероятно, можно было бы подыскать и более точные определения тематических и жанровых признаков, отражающих широту диапазона фантастики в рамках одного сборника. Но при всей несхожести творческих почерков авторы едины в стремлении подчинить фантастический замысел и условный сюжет морально-нравственной проблематике, которую ставит перед нами отнюдь не вымышленная, а наша сегодняшняя, реальная жизнь. Выдвижение личностного начала в сложнейших диалектических связях между человеком и обществом, человеком и техникой, человеком и природой, раскрытие внутреннего мира героев в острых психологических коллизиях, в драматических, а то и трагедийных конфликтах - пожалуй, и есть то общее, что объединяет столь разнородные произведения и, можно сказать шире, характеризует современную фантастическую прозу. Переориентировка фантастики с технических проблем на этические-в русле общелитературных исканий. Теперь фантастов, интересует не техника сама по себе, а ее воздействие на сознание, не наука как таковая, а социальные и нравственные последствия применения изобретений и открытий. Фантастические допущения-лишь сгусток того, с чем мы встречаемся сегодня или можем столкнуться завтра. Способность фантастики рассматривать жизненные процессы как бы сквозь волшебные стекла, убыстряющие бег времени, помогает осмыслить уже осуществившиеся или неминуемые в обозримом будущем перемены, к которым приводят социальные движения нашего времени и научно-техническая революция. Сегодняшний уровень научной фантастики определяют социальные и нравственные критерии - научиться обращаться с собственными знаниями, уберечь Землю для наших детей и внуков, научить человека быть добрее и лучше, чем он есть. Да, ныне многое зависит от этики! От высокого сознания, честности, стойкости ныне живущих и тех, кто придет вслед за нами, зависит будущее всего человечества, зависит реальный облик грядущего, которое создается с упреждением на страницах фантастических книг. Теперь в современной фантастике мы ищем не пограничные столбы, отделяющие ее от остальной литературы, а те же конфликты и проблемы, которые ставит современная действительность перед всеми писателями, в каких бы жанрах они ни работали. Изобразительные средствa фантастики (условность, символика, гротеск, гипербола) отнюдь не являются "запретными" и для писателей-реалистов. Мастера реалистической прозы охотно берут на вооружение приемы и мотивы фантастики. Вживление в реалистическую ткань фантастической образности и освоение фантастикой реалистических повествовательных методов-процесс двусторонний, отражающий все большую сложность постижения современного мира языком образов. Разумеется, отсюда не следует заключать, что фантастика якобы "размывается" и теряет свои особенности. Речь идет лишь о новых тенденциях, заметных и в нашем сборнике, где собраны под одной обложкой Произведения писателей, связанных интересами либо с литературой преимущественно фантастической, либо с реалистической прозой, либо с поэзией. Но здесь они "за круглым столом" - ветераны и дебютанты, волонтеры или гости Фантастики. "Ветераны" - это прежде всего Аркадий и Борис Стругацкие. Произведения братьев-соавторов изданы в СССР общим тиражом в несколько миллионов экземпляров, переведены на десятки иностранных языков, удостоены международных премий, а повесть "Жук в муравейнике", центральная в нашем сборнике, получила приз "Аэлита"-впервые учрежденную в нашей стране Союзом писателей РСФСР и журналом "Уральский следопыт" премию за лучшее фантастическое произведение 1980 года. "Жук в муравейнике" - как бы одна из глав многотомной, далеко еще не законченной эпопеи о людях XXII века-образует дилогию с повестью "Обитаемый остров", где действуют те же лица: Максим Каммерер и Рудольф Сикорски. Но там события происходят на планете Саракш, поставленной на грань катастрофы феодально-фашистской хунтой, а в новой повести - у нас на Земле, где создано всепланетное коммунистическое общество. Принцип авторов - ничего не "разжевывать". По отдельным деталям читатель сам должен получить представление о том, где и когда происходит действие. К примеру, все решает Мировой Совет (значит, нет государств), детские интернаты расположены на всех шести континентах (значит, в Антарктиде изменен климат), каждый может воспользоваться кабиной нуль-транспортапии (значит, мгновенная переброска в пространстве-дело обычное) и так далее. Из книги в книгу переходят знакомые персонажи то в качестве главных, то - эпизодических лиц. Максим, отчаянный юноша, чуть было не устроивший на Саракше преждевременную, обреченную на провал революцию, спустя двадцать лет-многоопытный сотрудник Комиссии по контролю, получает от руководителя этой мощной организации, самого Экселенца (прозвище Рудольфа Сикорски), секретное задание исключительной важности. Связано оно с тайной личности Льва Абалкина, одного из "подкидышей" загадочной сверхцивилизации Странников, преследующих непонятные, скорее всего недобрые, цели. И когда вложенная в него программа вдруг начинает действовать, Абалкин, сам того не подозревая, становится носителем угрозы, возможно для всего человечества. В сложившейся ситуации трагическая развязка предопределена, как в древнегреческой драме, с роковой неизбежностью. Абалкин во власти Фатума, но не слепой античной Судьбы, а логически мотивированного, жестокого эксперимента Странников. По сюжету и композиции повесть напоминает психологический детектив и читается с непрерывно нарастающим напряжением. Повествование ведется от имени рассказчика-Максима, от имени Абалкина (отрывки из его служебного отчета) и затем, когда действие достигает кульминации, - от третьего лица, в объективно-спокойном тоне, по контрасту с накалом страстей и событий. Позже читатель узнает, что Максим изложил со слов Экселенца биографию Льва Абалкина. И наконец, ошеломительная развязка - снова от имени Максима. Экспрессивный повествовательный стиль, внутренние монологи, сказовая речь, стремительные, будто бы небрежные, реплики делают образы невольных антагонистов резко индивидуализированными. Каждый - незаурядная личность, со своим характером, со своей судьбой. "Жук в муравейнике" - не более чем эпизод, вобравший множество взаимозависимых факторов - не где-то в глубинах Галактики, а у нас дома, на благоустроенной планете Земля. Герои Стругацких живут в динамичном, быстро меняющемся мире, и смоделирован он так убедительно, что даже на условном фантастическом фоне кажется почти достоверным. У этого Будущего нет и не будет идиллии. Действительность ставит перед людьми все более сложные задачи. Отсюда противоречия и конфликты, толкающие к новым свершениям. Человечество, вступая в Контакт с другими цивилизациями Галактики, считает своим нравственным долгом помогать отсталым планетам в борьбе за будущее-содействовать их переходу на путь прогрессивного развития. Возникает комплекс проблем: польза или вред любого стороннего вмешательства в ход истории; трудности взаимопонимания с иным Разумом; ответственность ученых и человечества в целом за допущение опасных экспериментов или опрометчивых действий, вызывающих цепную реакцию негативных последствий; соблюдение научной тайны, либо запрет на исследования, если в них таится угроза. Все это стянуто в еюжетные узлы и отнюдь не выглядит умозрительно. Конфликты и проблемы, обращенные, казалось бы, к будущему, наводят на серьезные размышления, воспринимаются как метафоры и гиперболы противоречий нашего времени. Вторжение будущего в сегодняшний день и проекция современности в будущее - обычные приемы фантастики. Сергей Снегов в своем рассказе "Чудотворец из Вшивого тупика" вскрывает испытанным гротескно-сатирическим методом абсурдность претензий тоталитарного фашистского государства на полную безликость, "совершенную" унификацию граждан, превращения их в живых автоматов на всех ступенях иерархической лестницы. Нужно заметить, что Сергей Снегов, автор фантастической трилогии "Люди как боги", документальных книг о физиках XX века, реалистических повестей и романов, в данном случае добивается эффекта воздействия обнаженно публицистическими средствами. Синхронизация действий Властителя и всего населения достигается посредством "нейтронно-волновон промывки психики", "Автоматических Душеглядов", контролирующих "каналов Общественного Сознания", а в затруднительных случаях-применением "квантово-дальнобойной артиллерии", которая распыляет людей, "полностью сохраняя их снаряжение и имущество". Высшая цель абсолютного диктатора - добиться солдатского тупого повиновения, когда даже думать все обречены одинаково, одними и теми же продуцируемыми с пульта командами, причем сам диктатор - не более чем "Органчик", еще упрощенней, чем в городе Глупове, и еще страшней, потому что он связан электронной аппаратурой со всеми подданными. Стоило появиться здесь человеку с нестандартными свойствами, как весь механизм подавления разлаживается и система взрывает себя изнутри. Автор показывает не только нелепость, идиотизм подобного общественного устройства, но и его непрочность, нежизнеспособность. Близок к памфлету рассказ известного прозаика-реалиста Бориса Никольского "Хозяин судьбы". Писатель исследует близкую к действительности механику нивелировки личности на примере доведенной до логического абсурда грабительской индустрии азартных игр. Фирма "Оракул-ХХ" процветает за счет лжепророчеств, иллюзорных посулов любому желающему подняться над своей незавидной судьбой. При этом совершенная техника, которой располагает фирма, почти на грани возможного, а методы оболванивания доверчивых простаков хорошо известны. Недаром все начинается с рекламного проспекта, найденного Джеймсом Тышкевичем в почтовом ящике... К циклу обличительных произведений относится также рассказпредупреждение "Стена" Александра Шалимова, автора многих научно-фантастических книг. Сюжет строится на "случайности": где-то за морями за горами, в пустынной местности, за тридцать или сорок лет до начала действия, самолет "нечаянно уронил" бомбу, и вот к чему это привело - к деградации и одичанию немногих людей, уцелевших В зараженной радиацией зоне. В романе Георгия Бальдыша "Я убил смерть" взаимоотношения действующих лиц строятся в привычном психологическом плане - любовь, ревность, измена, соперничество, подлость одних, благородство других. И на этом бытовом фоне, причудливо сочетаясь с ним, развертывается нaучнo-фантастическиЙ замысел. Эпиграфом к роману могли бы послужить слова Норберта Винера: "Как-то я присутствовал на обеде в кругу врачей. Непринужденно беседуя между собой и не боясь высказать вещи необычные, они стали обсуждать возможности решительного наступления на болезнь, называемую дегенерацией человеческого организма, или попросту старостью. ...Собеседники стремились заглянуть вперед, в тот, быть может, не такой уж далекий завтрашний день, когда момент неизбежной смерти можно будет отдалять, вероятно, в необозримое будущее, а сама смерть станет столь же случайной, как это бывает у гигантских секвой и, кажется, у некоторых рыб". Заглавие "Я убил смерть" точно и полно передает замысел, обусловленный биологическими проблемами: законы эволюции, приводящие к вершинам самосознающего и творящего себя интеллекта, раскрытие механизмов одряхления и смерти, запись памяти для последующего воспроизведения индивида, бессмертие особи и бессмертие вида, к чему бы привело бессмертие и т. д. В постановке и "решении" этих проблем художественными средствами автор отталкивается от достижений современной медицины и биологии, от существующих идей и гипотез, благоразумно воздерживаясь от подробных обоснований экспериментов и ограничиваясь лишь общими принципами. Это именно тот случай, когда конкретные идеи в фантастике воспринимаются, по выражению М. Горького, как "смелые задания науке и технике". Размышления Дима и его коллег, совершенные им поразительные открытия органически врастают в сюжет. Прямое действие чередуется с воспоминаниями дважды воскрешенного молодого ученого о его прошлой жизни и работе, проясняющими его необыкновенную судьбу. И так постепенно восстанавливается драматическая история человека, сумевшего победить смерть. Автор незаметно переводит повествование от первого лица к третьему. Смешение интонаций придает изложению живость и непосредственность. Образы четырех главных героев, и в первую очередь самого Дима, раскрыты в переплетении научных и бытовых интересов, различных стремлений и судеб. Перед нами незаурядный психологический роман на тему столь же фантастическую, сколь и научную, ибо к проблемам, волнующим автора, ныне приковано внимание коллективов ученых. Георгий Бальдыш-опытный литератор, работающий в разных жанрах. Его обращение к научной фантастике во всех отношениях плодотворно. Представленные в сборнике короткие психологические повести и рассказы построены в основном на любовных коллизиях. Научно-технические атрибуты будущего намечают условный фон, нужный прежде всего для обострения действия. Если и даются мотивировки, то обычно в общих словах. Пожалуй, только в рассказе Феликса Дымова "Горький напиток "Сезам"" объяснения особенностей устройства и работы орбитальной пылесосной станции "Пульверс" - не просто придуманный антураж, а необходимые компоненты сюжета, раскрывающие загадку гибели юной подруги "станционного смотрителя". Сражение с наступающей пылью, которая разрастается до символа агрессивно враждебной человеку стихни, определяет глубинное содержание рассказа в традиционном понимании научно-фантастического. В остальных, близких по типу произведениях - "Будешь помнить одно мое имя" Галины Усовой, "Город, в котором не бывает дождей" Бориса Романовского, "Солнце по утрам" Наталии Никитайской, "Ошибка" Галины Панизовской - авторы используют фантастическое допущение как художественный прием, ставящий героев в экстремальную ситуацию. А это требует наибольшего сосредоточения душевных сил, выбора трудного решения. Неважно, какая фантастическая посылка дает "первый толчок" и организует сюжетное построение. "Энергия эмоций", произведшая взрыв на биостанции, понадобилась Г. Усовой, чтобы проследить драматическую историю трех судеб, раскрыть в движении три характера. Погибшая исследовательница предстает в двух ракурсах как ярко очерченный образ. Оба близких ей человека под воздействием нерассеявшейся энергии ее сильных эмоций мысленно ведут с ней споры, обнажая души в воображаемых диалогах. Произвольное допущение в данном случае себя оправдало, как и в рассказе Б. Романовского, где "стирание личности" преступника и пересадка в ту же телесную оболочку чужого интеллекта заставляют молодую женщину почувствовать свою вину, попять и простить убийцу. Инопланетный корабль с "разведчиками Вселенной" ставит альтернативу перед героиней рассказа Н. Никитайской - либо навсегда остаться с любимым, либо возвратиться на Землю с сыном, чтобы освободить место на корабле для двух ученых. В созданных волею автора неповторимых условиях иного выбора не было. Отказ от личного счастья-единственно нравственное решение. Равно, как и для героини Г. Панизовской. Парадокс состоит в том, что историк из будущего мог и не знать закона "дискретности времени", из-за которого нельзя вернуться в тот же временной отрезок, а Надежда Веселова, талантливый математик, открывшая этот закон, ничего ему не сказала, боясь, что он останется, "а потом когда-нибудь пожалеет". Разумеется, суть и смысл любого из этих произведений не сводятся к однозначной формуле, говорящей скорее о жанровой типологии. В той же новелле Г. Панизовской главное, конечно, не парадокс, а попытка передать мироощущение человека, свободного от оков времени и вместе с тем привязанного к своей эпохе. Открытие Веселовой у одних вызывает сомнения, у других-зависть, и эта женщина, опередившая современников, чувствует себя белой вороной в своем 2023 году. Повести "Белый камень Эрдени" Геннадия Николаева и "Старуха с лорнетом" Олега Тарутина переводят фантастическую условность в полусказочный или откровенно сказочный план. Достаточно было Борису Митрохину проглотить конфетку с неведомым снадобьем, которую он получил от симпатичной старушки, как он почувствовал бурный прилив сил и скрытые в себе небывалые возможности, заложенные в каждом нормальном человеке, но полностью не реализуемые. В юмористическом тоне, на примерах из повседневного быта, как бы иллюстрирующих эту мысль, автор затрагивает очень серьезную проблему. До сих пор Олега Тарутина знали как поэта, а теперь будут знать и как одаренного прозаика. Г. Николаев соединяет легенду с действительностью. Искусно стилизиррванное бурятское сказание о поющем "белом камне Эрдени", способном "смешивать тысячи веков", неожиданно получает подтверждение во время туристского похода в долину горного озера, на дне которого будто бы скрыт чудодейственный камень, упавший когда-то с неба. Повесть полна приключений, о которых поочередно рассказывают все пять персонажей. В какой-то момент, совпавший с пробуждением сейсмической активности, они словно бы отброшены назад во времени и превратились в первобытных пещерных людей. Поведение каждого соответствует его темпераменту, преобладающим признакам генотипа. "Сквозь века в разных телесных оболочках, - утверждает автор устами одного из героев, - передается одна и та же человеческая суть". Нравственный урок ненавязчиво вытекает из самого замысла: человек должен уметь преодолевать темные инстинкты, оставшиеся от далекого прошлого, - только тогда он становится Человеком. Эта оригинальная повесть создана писателем, до сих пор выступавшим в реалистических жанрах. Вадик Шефнер не раз заявлял, что видит в фантастике продолжение поэзии иными средствами: "Сказочность, странность, возможность творить чудеса, возможность ставить героев в невозможные ситуации - вот что меня привлекает". Все это причудливо воплощается в рассказе "Записки зубовладельца". Нагромождение нелепых случайностей соединяет приметы ленинградского быта 30-х годов с "городской" сказкой, забавный сюжет - с "философскими" раздумьями рассказчика, простодушного чудака, в действительности не столь уж наивного, . каким он хочет казаться. И эта балансировка на грани юмора и серьезности придает обаяние иронической прозе поэта. Пародийно-шутливые, лукаво-насмешливые новеллы принесли популярность Илье Варшавскому. Новелла "Сумма достижений", оставшаяся в архиве покойного писателя, публикуется здесь впервые. В текст органически входят цитаты из "Преступления и наказания". В последних строках новеллы выясняется, что изобретение иллюзионного аппарата и "эффект участия" героя в романе Достоевского - плод больного воображения, а точнее -остроумная пародия на неумелых фантастов, отрабатывающих отработанные сюжеты. Таково в общих чертах содержание очередного сборника фантастики, который мы предлагаем вниманию читателей. Евг. Брандис