Шрифт:
Так?..
Потому что тот, кого ударили, всегда хочет ударить в ответ. Вопрос в том, может или нет. А если — может? Сам Эдин стал бы терпеть, или ударил бы?
Без сомнения, свою семью он защищал бы до последнего. А не испытывать трепета перед королем он уже научился. Графу и учиться было не надо. Король, должно быть, так и остался для Графа мальчишкой, не слишком достойным трона.
Другое дело, что защитить Аллиель можно было и иначе. Пожелай тогда Граф, и король никогда не добрался бы до его дочери. Значит?..
Король. Отец…
Ему было лет двадцать тогда? Эта его особенность — обет держать данное слово, даже пустячное, поначалу никого особенно не беспокоила, ведь в короли прочили другого. Он вырос в тени старшего брата, так некстати влюбился в его невесту, а потом вдруг получил и любимую, и корону. Он еще не наигрался своим нежданным могуществом. Карая нелюбимого отцовского советника, решил покуражиться, и за это получил сполна.
И Эдин, получается — тоже сполна. Хотя был виновен не больше Аллиель.
И мама… то есть королева Элвиса. И маленький брат, который умер. И Эрдад, который так рано остался без мамы. И королева Кандина. И…
Нельзя думать так, потому что то, что не случилось, никому не известно, а предположения — им цена медяк.
Тот мальчишка из цирка… Он был так счастлив, когда обнаружил свою странную власть над мохнатым медвежонком. Ему нравилось выступать на круге, учиться у Димерезиуса и Якоба. Он подружился с Милдой и был так счастлив узнать, что она его сестра. И пусть на самом деле это не так, что с того? Он до сих пор помнит, что испытал, когда впервые выиграл у Графа в шахматы, и когда узнал, как граф подыграл ему — в первый раз. И призраки в подземелье. Аллиель. Школа. Рай. И даже шуты в Лирском замке. Много-много всего, из чего сложилась жизнь Эдина Вентсивера, и вот что: ни от чего этого он не хотел бы отказаться.
Ни за что не хотел бы.
Он не мог ненавидеть графа Вердена.
Впрочем, любить его он тоже теперь не мог.
Он взял с доски шахматную фигуру, покатал ее в ладонях.
Почему Граф настаивал на этом побеге, хотя, казалось бы, им теперь нужно было бы остаться при дворе? Ну, это ясно.
Сай Эдин Крансарт? Жалкая фигура, принц, служивший шутом в королевском замке. Воплощенное унижение для короля и всей семьи. И впрямь, королю сейчас впору биться головой об стену, все окрестные королевские дома уже все знают и потешаются.
Выдать графскую дочь за шута? Пожалуйста. Правда, этим шутом оказался принц — ну, а чего вы хотели?
Вернуться в Лир, ко двору? Он будет больше шутом, чем раньше. Ему стать первым принцем, наследником — смешно! Этого не допустят. Для короля он неизвестно кто, от которого неизвестно, чего ждать. Он будет бесправным пленником королевского дома, до тех пор, пока ему не начнут доверять. А кто знает, когда это случится, и случится ли вообще? И просто уйти ему не позволят — в нем королевская кровь!
Граф был прав, отправив их прочь из Лира.
Аллиель… У него есть Аллиель. Пока это все.
И еще Сай Эдин Крансарт ни при каких обстоятельствах не сможет служить штурманом на гринзальском шерке. Его, к демонам, королевская кровь! И в лицо его знают слишком многие теперь — не спрячешься!
И что-то затевается, похоже?
Он оказался посреди чужой игры, и пора делать ход. Какой?..
ГЛАВА 25. Все выясняется
— Эдин! Да открой же, чудила! — Рай грохнул в дверь кулаком. — Открой, говорю!
На этот раз Эдин открыл.
— Что такое? Что в письме? — Рай смотрел с тревожным любопытством.
Эдин молча подвинул ему письмо леди Калани.
Рай тоже прочел его дважды, второй раз — запустив обе пятерни в шевелюру, потом уставился на Эдина.
— И это, что ли, все правда? Ты — принц?!
— Ты у меня спрашиваешь, правда ли это?
— Демоны тебя побери… Знаешь, а похоже. Если только припомнить многозначительные улыбки дядюшки Верка. Вот хитрый жук! Это я про дядюшку. А ты — правда не знал?
— Нет.
— Ну и дела, — Рай вдруг захохотал. — Ты принц! Старший! Наследник! А еще прибеднялся, что, дескать, простолюдин, и все такое! Ладно, я понял, что ты не нарочно. И — шутом был! Ну и дела. Ну, граф Верден!
Как ни странно, Раю Диндари не составило большого труда освоиться с новостью.
— И что же теперь? — Рай нахмурился, — что будет с Аллиель?
— В смысле, когда узнает? Придется ей сказать, справится, думаю. Поплачет, конечно… Да. Не хочется ей говорить.
— Я не о том. Справится, само собой, куда же ей деваться. Но ты не оставишь ее? Король ведь решит, что ее в монастырь надо, а тебе через год — принцессу какую-нибудь. Законно, не законно, а обстряпают, не переживай. Жалко кузину.