— За долг меня могут судить и бросят в тюрьму.

— Я тебя выкуплю. До такого и не дойдет, Бик не посмеет. И прекращай возражать мне, девочка.

Милда опять всхлипывала, а Якоб заговорил очень тихо. Но, кажется, они оба успокоились — вот и хорошо. Эдин решил, что сейчас он заглянет в харчевню и купит Вудуду чего-нибудь вкусного и побольше, тот обрадуется. Насколько проще быть медведем, чем лордом, циркачом, королем, министром — да хоть кем, но человеком…

Якоб любит Милду, вот что. Не просто о ней заботится. Он её любит, вот именно так, как надо — не как дочку, к примеру. Но считает себя старым для нее, что ли?

Милда права, это глупости. Вон король недавно женился, он тоже не молодой, а королева Астинна только немножко старше Милды. И если Милде Якоб не кажется старым, в чем проблема? Может, он со временем и передумает? Совсем не плохо было бы. Вот только если Якоб решит уйти из цирка, каково будет Милде?..

— Эй, вы все! Завтра утром снимаемся, в гробу я видал этот город! — проорал снизу дядюшка Бик, которому, видно, так и не удалось раздобыть квиток на работу.

Вечером, когда всё стихло, Якоб нашел Бика в харчевне, не такого уж пьяного. Перед переездом Бик не напивался слишком, и говорить с ним было вполне можно. Даже нужно — тот становился не так замкнут, как обыкновенно.

Якоб спросил себе вина с пряностями и сел напротив. Отхлебнул из кружки — дешевое пойло, но приправленное со знанием дела, то есть, в целом сойдет.

— Послезавтра будем в Арте, — Бик глянул исподлобья. — Надеюсь, начнем работать. Вызовы будешь принимать?

— Как обычно, один бой после представления.

— А больше? Наши последние сборы никуда не годятся. У Аллетера три боя, и никаких отказов!

— Больше — нет. За отказ соллен. Эдин не будет совсем. Ты же и так все знаешь, Бик, зачем спрашиваешь?

Якоб потянулся так, что кости хрустнули, и отхлебнул еще. Согревает, и ладно.

— Навязались на мою голову. Надо или работать, как положено, или вовсе не работать! Соллен за отказ от боя! Так и разориться можно, — прохныкал Бик.

— Надо будет — я заплачу. О чем ты-то переживаешь? — Якоб, улыбаясь, раскачал вино в кружке.

Опять Бик решил с ним поиграть. Ну ладно, если ему хочется….

Обычно после представления, если было разрешение от города, Якоб принимал вызов на поединок от любого желающего — так делали во многих цирках. Бой в день, не больше. Он мог отказаться от вызова, заплатив вызывающему соллен из своего кармана, и делал так дважды за четыре с лишним года. И ни за что не откажется от этого права: по-настоящему рисковать головой имеет смысл лишь ради чего-то стоящего. Удовольствие публики — не та цена.

На поединки обычно набивался полный шатер и заключались пари. Это было выгодно и Бику, и самому Якобу, но…

Но Якобу на выгоду Бика было по большому счету плевать. Своя выгода была ему чуть интересней, но ненамного.

Бик не унимался.

— Эдин ведь парень уже ловкий, меня вон перерос, чего с ним цацкаться? Пусть тоже принимает вызовы. Хотя бы по одному, с тупым оружием — чего такого? На него много желающих будет, мальчишка ведь!

Якоб вздохнул. Чему-чему, а терпению его жизнь учила долго.

— Он ловкий, да. Но силенки ему надо набраться, да и потяжелеть тоже. И мне ли тебе объяснять, Бик, что если с ним что случится, нам обоим плохо будет? Отвечаю за него я, но и ты в стороне не останешься. Вот что скажи: после Арте будет Гардарья, верно?

— Поглядим, — Бик глянул неласково. — Если барон Синьята позовет на праздник в честь совершеннолетия настедника, я соглашусь. Я сам пошлю ему предложение из Арте. Он хорошо заплатит. А в Гардарью на Праздник Трав наверняка явится цирк Вилетины, и займет главную площадь. А если еще Аллетер…

— Значит, мы займем не главную, — сказал спокойно Якоб. — Гардарья, Бик. Это гильдейский город, а ты должен успеть ввести Эдина в гильдию. В этом году, понятно? Это ведь не я придумал дурацкое правило, что в вашу гильдию можно вступать лишь пять дней до и после Праздника Трав? Ты уж не подведи, дружище.

— Да что за спешка? — взвился Бик. — Он всю зиму не работал, и платить за него гильдейский взнос?

Якоб опять вздохнул. Разговаривать с хозяином цирка ему всегда казалось утомительно и чуть смешно. Вот ведь любит человек поломаться, покочевряжиться — циркач, одним словом.

— Не тебе ведь кошель развязывать, а, Бик? Ты уж подожди, скоро парень повзрослеет, недолго тебе осталось его терпеть. А если так невмоготу, навести Графа, поплачься ему…

Бик отшатнулся от Якоба и сел прямее.

— А вот скажи-ка мне, дружище Бик, где кольцо, которое носила твоя Мерисет? Золотое кольцо, с гербом и красными камешками. Помнишь ведь его?

Бик закивал — он помнил.

— Все женщины растяпы. Она его потеряла.

— Это ладно. А что за герб был на кольце, знаешь?