— Чего молчишь, соскочить решила?

— Нет! Просто не понимаю, что будет после десятого уровня.

— Ты откажешься от этого парня, и будешь жить дальше.

— И все? — Черт, откуда постоянно прорезается это разочарование.

— Нет, мы с тобой переспим. Обсуждали же вчера.

Он сказал это с такой уверенностью, что у меня жар прокатился по всему телу. Должно быть, я буду первой на свете девушкой, которую лишили невинности из-за фары. От того, что Дейв может стать моим первым мужчиной стало не по себе. Появились новые страхи, которые я никак не могла сформулировать для себя. Ведь еще каких-то десять минут назад я не боялась.

— Ты так просто об этом говоришь.

— Ангелочек, а это и есть просто. Ну, в нашем случае немного необычно. У меня еще не было святош, а у тебя не было настоящих парней. Думаю, справимся. Могу примерно показать в какой позе возьму тебя. Дай-ка подушку.

Запустила ему ей по роже. И этот парень вызывал у меня сладкие покалывания в ногах и томное желание? Придурок. Надеюсь, я не дойду до десятого уровня и попаду под грузовик.

Он откинул подушку и снова стал серьезен:

— Ты целовалась с этим лузером?

— Дождись своего круга, ты уже задал вопрос. Моя очередь! Правда или…

— Отвечай! — приказным тоном спросил Дейв.

— Да! Я целовалась с ним. Год назад. Скорее всего, он ответил мне из жалости, потому что это произошло сразу же после того как тот самый урод зажал меня в углу и чуть не трахнул. Доволен?

— Прости, но ты неправа. Не думаю, что тебя из жалости поцеловали.

— Почему ты так считаешь?

— Задай вопрос?

— Правда или действие?

— Правда.

— Почему ты не пытался меня поцеловать?

Дейв явно ожидал другого.

— Я не целую тех, кто не влюблен в меня. Вернее, не так. Не целую тех, кто сохнет по другим парням. Влюбишься в меня — поцелую.

Снова горячая волна от затылка до пяток. Говорит так уверенно, словно давно меня знает.

— То есть в трусики к девушкам лазить тебе совесть позволяет?

— Я не лазил к тебе в трусики, Холиуайт, на тебе их уж не было.

Как же хочется вмазать ему для симметрии!

— Моя очередь. Правда или действие? — ехидно оскалился мой персональный извращенец.

— Правда.

Снова ликует. И отчего мне кажется, что я все сильнее и сильнее вязну в расставленной им паутине.

— Ты расстроилась, когда я тебя не отшлепал?

— Что?! — щеки вспыхнули, двумя сигнальными маячками. Прижала к ним ладонь, а Дейв хищно провел кончиком языка по своим белоснежным зубам.

— Можешь не отвечать, по твоему личику все было понятно еще в тот миг. Просто имей в виду, что если попросишь, не смогу отказать. Твоя очередь, ангелочек.

Дейв

Наблюдал за ней. Сгусток гнева, страсти и стыда. Мне так хотелось, чтобы она решилась, так нравилось ставить ее в неловкие ситуации и смотреть, как барахтается и превозмогает себя. Холиуайт попросила меня остаться, попросит ли о большем, о том чего хочет? Она же хочет меня? Мне самому страшно, что будет дальше. Страшно позволить ей играть в DARE. Потому что уверен, она зайдет так далеко, как только сможет. И тогда кто-то еще заметит, как она хороша. Тогда ублюдок с пикапом передумает. Вопрос, нужен ли я буду там в этой истории, или превращусь в средство достижения цели?

— Правда или действие? — спросил ангелочек, а у меня во рту пересохло от накатывающей похоти.

— Действие.

Сглотнул, не сводя взгляда с ее личика, ловил каждый мах ресниц, каждое покусывание нижней губки. Ее ручки вдруг опустились к краю толстовки и медленно потянули вверх. Боролась с собой, со своей дрожью, а я пытался помочь и смотреть не так плотоядно. Смешная, беззащитная, коварная девчонка.

Крохотный треугольничек волос. Черт! Я, правда лапал ее там своей ручищей вчера? Голова закружилась. Наплевать на все правила, уложить ее на лопатки и облегчить то что творится в моем теле. Мне, кажется, сейчас даже те огромные презервативы будут впору. Один как раз прожигает мне карман джинсов. Как же я зверски хочу ее!

— Сделай это, Дейв.

Что сделать? Почти ору внутри. Что с тобой сделать, Хизер?! Называй вещи своими, блядь, именами, или…

— Что? — сипло спрашивает голос возбужденного чудовища, грызущего меня изнутри.

— Н-накажи.

Медленно поворачивается ко мне спиной и встает на четвереньки, упираясь одной рукой в кровать, а второй продолжая держать толстовку, собранную на животе.

Господи, кто-нибудь скажите этой дьяволице, что открывается человеческому взгляду в такой позе! Вид ее соблазнительной задницы отошел на второй план, и теперь я смотрел на две соприкасающиеся половинки, которые вчера терзал своими пальцами, раздвигал, погружался, охреневал от их мягкости и податливости.