— Какая честь. Сама баронесса Визельборг обмолвилась обо мне добрым словом.

Между тем Роберт поднялся по лестнице и закрепил рукопожатием свое присутствие.

— Старина, ты свободен, — распорядился барон.

— Слушаюсь, — ответил дворецкий.

— Проходите в кабинет, присаживайтесь. Хотите что-нибудь откушать?

— Благодарю. Недавно из-за стола.

— Тогда приступим к делу. Я и барон Купер не так давно приобрели на бирже фабрику мануфактуры в Лондоне. Мы планировали пригласить молодого энергичного специалиста на должность управляющего фабрикой. Скажу честно, ни одна кандидатура из всех предложенных нам не подошла. Объясню почему. Этот человек должен обладать определенными свойствами натуры, а это прививается воспитанием: надежность и порядочность. Сами понимаете, не просто найти такого человека, тем более что при всех положительных характеристиках, доверия к тому, кого не знаешь, нет. Сомнения, так или иначе, возникают.

— Согласен с вами.

— В тот вечер на балу, разговаривая с вами, я тут же определился: это тот человек, который нам нужен. Отца вашего все уважали. Вы знаете, как называли Генри Визельборга в обществе?

— Жемчужина английской аристократии.

— Совершенно верно. И это так. Вы — продолжатель дел уважаемого рода, потомок Визельборгов. На вас ложится большая ответственность — пронести эту традицию через всю жизнь и передать детям.

— Это я и собираюсь сделать. Оговорюсь, еще не женат. Не свил свое гнездо. В любом случае моя семья будет жить в замке и, как вы упомянули, продолжать традиции нашего рода, абсолютно так.

— Похвально, юноша. Очень рад, что нашел понимание у вас. После бала я предложил вашу кандидатуру барону Куперу, и представьте, он с удовлетворением принял мое предложение. Но для вас я расширил полномочия управляющего. В том случае, если вы принимаете наше предложение, станете полноправным владельцем наравне с нами и сможете завещать свою часть стоимости фабрики своим детям.

— Но… — Роберт попытался вставить слово, Вилсон прервал его.

— Простите, я еще не закончил. Вы будете совладельцем в составе директоров. При этом мы не востребуем с вас компенсацию за вашу долю в деле. Я все сказал. Теперь слово за вами.

— Сэр Вилсон. Несколько неожиданно для меня. Вы знаете, в нашей семье коммерцией никто не занимался. На носу защита диссертации. Очень занят в университете, преподаю. Даже не знаю, что сказать.

— Простите, не знал этого. Сделаем так. До защиты диссертации вы делами фабрики не занимаетесь, разве что разок-другой приезжайте полюбопытствовать, что это такое, познакомитесь с персоналом. После защиты выделяете не более двух раз в неделю и несколько часов уделяете делам фабрики, у вас будет свой кабинет, штат подчиненных, заместитель, которому вы дадите распоряжения, чем заниматься в ваше отсутствие. Так подойдет? — Вилсон выжидал. Более выгодных условий трудно было себе представить.

— Вы создали мне такие привилегии, что после этого отказать вам с моей стороны было бы крайне недружелюбно. Попробую. Но предупреждаю, буду надоедать вам и советоваться. Я — не коммерсант.

Вилсон добродушно заулыбался и подошел к Роберту.

— Дружище, поразительно, смотрю на вас и вижу Генри. До чего же хорошо с вами! У нас общий язык, понимаем друг друга с полуслова. Вы знаете, я счастлив. — Он обнял Роберта по-отцовски. Теперь я знаю, как мы назовем нашу фабрику.

— И как? Слушаю вас, сэр.

— Визельборг, в память об ушедшем друге.

Роберт раскраснелся.

— Сэр, я вам так благодарен, этим вы окажете моему отцу большую честь.

— Оставьте, юноша. Это мелочи. Вы с нами, вот это замечательно. — Вилсон внезапно что-то вспомнил, в его глазах заиграли и запрыгали веселые огоньки.

— И с Ребеккой все устроим, — сказал он, словно продолжая свои мысли.

— Что вы, что вы. Не надо. Не беспокойте девушку. Не готов свататься. У нас траур.

— Зачем же вы так всполошились? Кто сказал сейчас? –

Вилсон предупреждающе поднял указательный палец.

— Траур когда-то закончится. А жизнь продолжается. О любви думать не запрещается, она стимулирует все наши начинания. — Барон приворожил наследника Визельборгов своими словами. Роберт действительно впал в глубокое отчаяние, потерял интерес, вполне обычный для привычных вещей, отказался от сиюминутной радости.

«Барон прав. Надо думать о жизни. Отец был оптимистом, он бы меня понял. Хотя что я? Отец мечтал женить меня на Гвен», — грустные мысли вмешались, и Роберт погрузился в уныние.

Вилсон это заметил.

— Что-то вы помрачнели, юноша. Я вас чем-то озадачил?

— Откроюсь вам. Мой отец очень любил своего близкого друга, графа Артура Бедфорда, и настаивал, чтобы я женился на его дочери, у них существовала договоренность на этот счет.

— Да, незадача. На его дочери только недалекий или убогий женится, — нелестно отозвался Вилсон о Гвен.

Роберт молчал.

— Послушайте, сердцу не прикажешь, без слов ясно. Не переживайте, юноша. Генри был мудрым человеком, он бы со временем и сам пересмотрел свое решение. Дочь Бедфорта имеет очень плохую репутацию в обществе. Забыли об этом? Мало ли о чем отцы договорились двадцать лет назад. Давно дело было, быльем поросло. Не робейте. Поступайте так, как велит сердце. Ваша матушка примет любое ваше решение, я уверен. Выждем траур и поедем свататься, я заменю Генри на один день.