Максимилиан просто совершил подвиг в моих глазах – оставил нас в покое со своим клоном. Хотя я чувствовала, ему нелегко это далось. Не стоило увлекаться ласками, кругом находились невидимые видеокамеры – глаза дома. Наверняка, он знал все, что происходило, ведь вся техника в этом особняке была настроена на нужды его владельца.

Но это не помешало нам говорить.

Вопреки моему плохому настроению, я смогла перебороть себя. Это было нужно Максу. С каждым моим словом он оживал. Его растерянность исчезала, а ее место занимала некая уверенность и просто желание жить. А от Тирелла я узнала, что с ним происходило все эти дни.

Мы не могли покинуть дом, но никто не мог запретить выйти в сад. Туда мы и направились, будучи уверенными, что нас никто не видит. Максимилиан не появлялся, Тирелла и Лаверн не было до сих пор. Их отношения стали странными: я видела, как менялся взгляд Тирелла в присутствие сестры Максимилиана.

– Пойдем туда, вглубь, – потянул меня за руку Макс. Мы пробежали по дорожке мимо застекленных цветущих оранжерей и встроенных ламп освещения. Я мимолетом взглянула на те самые белые лилии, до сих пор вызывающие странные ассоциативные чувства. Макс не знал этого, поэтому нахмурился, чувствуя мой перепад настроения.

– Что с тобой? Что-то не в порядке?

– Макс, – взглянула я ему в глаза. – Я боюсь потерять тебя. Вдруг что-то случится?

– Все в порядке будет. Сама говорила – главное, верить в победу. Ведь, когда ты шла на работу в BI, то тоже действовала на удачу. И если бы не ты и Лави…

Я поняла, что он хотел сказать – его бы просто не было на свете.

Я отвлекла Макса от этой темы. Провела дальше по саду, и мы вышли к большому бассейну под светящимся куполом.

– Искупаемся? – спросил он меня вдруг.

– Нет… Не могу. Только не здесь. Ты меня понимаешь? – покосилась я на воду, которая бликами отражала обволакивающий пространство свет.

– Как знаешь… Иди сюда. – Он сел на шезлонг, а меня потянул к себе.

Наши губы слились в поцелуе; я почувствовала тепло, что исходило от Макса, сладкий поглощающий аромат. Словно мы находились не в доме Блэра – скорее, на пляже Трентона, где мы впервые целовались и я почувствовала что-то, выходящее за привычные для меня рамки.

Макс создавал для меня иллюзию, но она не отталкивала, лишь успокаивала, заставляла дрожать в его руках от счастья. Нежные пальцы уже расстегнули мой комбинезон и нашли сквозь тонкую ткань бюстгальтера горошину соска. Макс наклонился и укусил меня за грудь, прямо через ткань, а я откинулась назад, позволив ему это делать. Лишь часто задышала, когда его губы перешли к моей шее, покрывая частыми прерывистыми поцелуями. Внизу живота внезапно появилось сладкое тянущее чувство, и я застонала. Я хотела Макса все так же, как и тогда, на Трентоне, хотя после всех событий считала, что между нами все кончено.

Внезапно моя иллюзия изменилась: вместо одного мужчины в ней их стало двое.

Второй тоже был рядом. Я почувствовала его руку, словно наяву, а потом и холодный голос, что приказал мне раздвинуть ноги. Да что же происходит?..

Галлюцинация прервалась внезапно, будто меня выдернули из мечты и бросили в реальность. Максимилиан на самом деле находился здесь, смотрел на нас с неприкрытым любопытством, словно никогда не видел подобного зрелища. Я отпрянула от своего Макса, заправила белье и застегнула комбинезон.

– Сладкая девочка, не правда ли? – Блэр подошел и присел с другой стороны шезлонга. – Ты ведь не промах: так и норовишь воспользоваться тем, что принадлежит мне. Почему ты прервал представление? Ей же хорошо было. Ты только попробуй ощутить эту гремучую смесь чувств. Ведь мы могли получить удовольствие вместе, втроем. Каждый взял бы то, что хочет.

– Мне твоего представления в прошлый раз хватило! – прошипела я, припоминая, что произошло в тот день: – Когда ты оставишь меня в покое?

– Ох, дорогая моя жена, – сделал он акцент на последнем слове, – как ты наивна. Ты еще ничего не понимаешь в мужчинах. Кому нужны все эти ванильные страсти, цветочки, поцелуи, когда нет главного – адреналина. Ведь именно он делает тебя такой уязвимой и вкусной. А ты рассказала моему клону, как мы с тобой весело провели время в последний раз? Тебе понравилось, не отрицай. Я не склонен применять насилие в истинной его форме. Предпочитаю делать все без боли и крови. – Он поморщился, потом протянул ко мне руку, провел пальцами по моему бедру. – Истинная форма наслаждения – удовольствие разума. Потому что я здорово определяю все страхи. Знаю грань между желанием их почувствовать снова и забыть. Я годами тренировал свой разум, чтобы вытаскивать из глубин подсознания то, чего боится партнерша. И знаешь, что самое интересное? Ты все помнишь сам, Макс. Скажи ей!

– Что? – поинтересовалась я, отодвигаясь от его руки. При этом я видела, как напряглось лицо Макса.

Показалось, он вот-вот ударит своего оригинала. Но нет.

– Рано или поздно все испытывают удовольствие и просят продолжения. Только тогда мне уже не так интересно. Скажи ей, Макс, сколько женщин умоляло повторить страшную для них иллюзию. Скажи!

– Макс, это что, правда? – повернулась я.

Макс стиснул зубы и молчал. Брови свелись вместе.

Неожиданно он поднялся с шезлонга, размахнулся и врезал Максимилиану кулаком в лицо. От неожиданности тот скатился в бассейн и упал; раздался громкий всплеск. Я подскочила, прикрыв ладонью рот, чтобы заглушить свой крик. Максимилиан же вынырнул, потом стянул с себя мокрую одежду, бросив рубашку и домашние брюки на покрытие пола. Отбросил с лица локоны, с которых стекала вода. Сузил глаза, тяжело дыша, и направил на Макса, стоящего на краю, телепатическую волну. Видно, вышло неожиданно, поскольку тот пошатнулся и через секунду оказался там же, вместе с ним. При этом не показывался из-под воды.