– Отлично, - вполголоса сказал Раш, - она садиться. Айворд удивился, почему окружающие не слышат, как колотится сердце. Сам он почти оглох от толчков крови в ушах и дышал тяжело и часто. На экране "везун" вырос до размеров луны, потом Земли, потом еще больше. Теперь уже изображение ракетной глыбы отдельно не было отличимо без большого увеличения. Гудение зуммера переросло в нестерпимый долгий визг и вдруг разом оборвалось.

– Ну вот, села, - сказал Гаврилов, - хотя и так было ясно.
– Похоже, что ничего... Закончить он не успел. Обе половинки экрана вдруг залил солнечной яркости нестерпимый свет - будто крошечная яркая звезда.

– Команда волнуется, сэр, - сказал Гаврилов, положив трубку.
– Врач докладывает о травмах. Один человек наблюдал в бинокль, нужна замена обоих глаз после приземления. Другой - в штурманской секции смотрел в телескоп, ему потребуется одна новая сетчатка. Оператора, который первый засек эту штуку, свалил нервный припадок. И, по меньшей мере, полдюжины случаев лучевого поражения.
– Подойди мы ближе, эта штука отправила бы нас на небеса, - пробормотал Раш.
– Скажите им, пусть радуются, что остались живы. Кстати, остались там какие-нибудь осколки?

– Ни крошки, - мрачно ответил Гаврилов.
– Ну, может быть пыль, из какой образуются звезды, но ни кусочка, чтобы засечь локатором.

– Но ведь не могла вся масса аннигилировать!
– Эта мысль почти физически потрясла Раша.

– Нет. Иначе даже на таком расстоянии от взрыва мы бы с вами не разговаривали.
– Гаврилов притянул себя к креслу и повис над ним в позе спящего.
– Лейтенант Ахмед говорил о космических минах. Было такое военное оружие. Сначала я думал, что это он с горя по испарившемуся богатству. Но чем дальше я над этим думаю, тем больше теряюсь. Раш почти непроизвольно глянул в угол на Айворда:

– Вы так думаете?

Тот покачал головой.

– Не думаю, что это война. Потому что..., ну просто материальный урон очень уж мал. Мы потеряли примерно тридцать кораблей, но из трех с половиной тысяч действующих. Потери в квалифицированном персонале, видимо серьезней, но все-таки это лишь комариный укус. И потом зачем... кто-то способный замаскировать мину тысячами тонн металла и вызвать такую мощную реакцию, станет наугад разбрасывать мины по космосу? Было бы куда проще добиться своего, подбросив несколько штук на орбиты, пересекающие земную. Нет, не думаю, что тут какой-то враг. По моей гипотезе "везуны" по природе нестабильны, поскольку содержат столько тяжелых элементов, а потому не могут принадлежать нашему пространству-времени. Неизменные возмущения окружающего пространства, вызванные появлением поблизости большого и массивного объекта, например корабля, может нарушить их неустойчивое равновесие и взрывом вытолкнуть их в тот континуум, из которого они явились.
– Он сосредоточено нахмурился.
– И все- таки остается много неясного. Например, почему многих из них удалось спокойно вывести на орбиту вокруг обитаемых людьми миров? Я подозревал, что может быть, это антиматерия, но раз некоторые были э-э... пойманы, эта гипотеза отпадает. Я, наверное, исследую все это поглубже.

– А здесь нам делать больше нечего, - весело решил Раш.
– У нас на борту больные, нуждающиеся в лечении на Земле, но и без этого необходимо срочное возвращение. Эта информация о "везунах" слишком важна, чтобы ее задерживать. Гаврилов!

– Сэр?

– Велите навигаторам рассчитать орбиту, где мы, скорее всего, выйдем на радиосвязь с какой-нибудь государственной станцией, а затем - домой. Отдайте приказ всем привязаться для маневра поворота. И пускай врач раздаст антиускоритель. Нам надо спешить!

5.

Мартину с сожалением заглянул в пустой стакан и тут до него дошло, что тихий голос профессора Айворда смолк. Усилием воли вернув себя к реальности, он с интересом посмотрел на собеседника: Кто бы мог подумать, что профессор окажется таким чертовски интересным рассказчиком!

– Значит, так все и началось, - сказал он, чтобы прервать паузу. Не переставая вязать узлы на своей трубке, Айворд кивнул.

– Учтите, убедить большое начальство, оказалось нелегко. И... мне очень не ловко, но можно просить вас об одолжении?

– Разумеется.

– Я хотел бы еще немного глотнуть, но мне трудно встать...

– О, конечно!
– Мартину вскочил на ноги. Мускулы заныли, но через секунду-другую все было в порядке, и он поспешил со стаканами снова разыскивать кельнера. Возвращаясь, он чувствовал некоторое превосходство все-таки у Айворда почти все время была какая никакая тяжесть, а ему как всем космонавтам, приходилось перескакивать с полной невесомости в полете на целое "ж" на Земле. Вручая Айворду новый стакан, Мартину гадал, что именно: преданность работе или какой-то дефект характера держат этого толстяка на обратной стороне Луны. Он подозревал, что последнее, теперь это следовало обдумать. Как, должно быть, неприятно быть гением в одной узкой области - и полным невеждой в самом главном: искусстве быть обычным человеком.

– Знаете, не надо меня ждать, - с ошеломляющей проницательностью сказал Айворд. Мартину подавился своим коктейлем и принялся отчаянно отнекиваться. Айворд его не слушал. Он продолжал, глядя на шлифующих пол танцоров:

– Мне жаль вас не меньше, чем вам меня, и обоим нам следовало бы пожалеть всех этих людей. Они как мыши, пока нет кота. Не собирается ли он пустить слезу? Мартину решил срочно переменить тему.

– Вы сказали, что высокое начальство оказалось трудно убедить, профессор.