Шрифт:
– Мысли мои читаете, мон ами, – признался Мазур.
– Если так, пора бы делать ноги…
– А что это ты покосился так задумчиво?
Пьер, помявшись, сообщил:
– Я же не знаю, может, ты настолько потерял голову, что к разумным доводам глух… Я тебя понимаю, девочка очаровательная…
– Дружище, – укоризненно сказал Мазур. – Жизнь меня уже потрепала… Когда появляется угроза моей драгоценной жизни, никакие девочки не способны замутить мозги…
– Ну и слава богу… Так что, исчезаем? Черт с ними, с ее деньгами, можно угодить в такой переплет…
– На шхуне – один из ее китайцев, – сказал Мазур. – Ты не забыл? Я крепко подозреваю, что не даст он нам сняться с якоря…
– Джимми, а стоит ли цепляться за это корыто? Не бог весть какое сокровище.
– Пожалуй, – кивнул Мазур. – Деньги и документы у тебя с собой?
– А как же. Omnia mea mecum porto [7] , как выражались древние…
– Ого! – присвистнул Мазур. – Два семестра колледжа дают о себе знать даже теперь?
– Ну да, – сказал Пьер. – Все дело в языке, Джимми. Общайся мы с тобой на французском, разговор вышел бы гораздо интеллектуальнее. Но английский я освоил уже в этих местах, так что лексикончик специфический… В общем, все с собой.
7
Все мое ношу с собой (лат.)
– Вот и прекрасно, – сказал Мазур. – Сделаем так… Сними номер в каком-нибудь отельчике средней руки – чтобы был не роскошным, но и не походил на притончик с номерами на час. Встретимся у Чжао в два часа дня. А я тем временем потолкаюсь в парочке мест, может, кое-что и вынюхаю насчет нашего дела… И вот что, мон ами: если меня в два не будет, особенно не рассиживайся. Исчезай и живи самостоятельно, как будто меня и не было вовсе. Усек?
Пьер приостановился, внимательно глянул на него:
– Ты это таким тоном говоришь, будто заранее уверен, что не придешь…
– Да брось ты, – елико мог беззаботнее сказал Мазур. – Просто я все просчитал. Если меня не будет в два, значит, дело настолько поганое, что следует немедленно уносить ноги, поодиночке. И подальше отсюда. Понял?
– Да вроде, – с сомнением сказал Пьер. – Ладно, я буду ждать. Хотя что-то мне подсказывает… Странноватый ты парень, Джимми…
– Брось.
– Ладно, ладно… Ну, до встречи…
Француз кивнул Мазуру, отвернулся и побрел прочь усталой походочкой, носившей некоторый отпечаток безнадежности. Он так ни разу и не оглянулся.
«Почуял что-то, лягушатник, – беззлобно подумал Мазур. – Что-то такое просек, у бездомной дворняжки чувства обострены… Неплохой, в общем, мужичонка, напрочь безобидный. Цели в жизни незатейливы: остаться в живых и при этом срубить немного деньжат. Готов был прикрыть спину, ежели что. Ладно, не пропадет…»
Намерения самого Мазура были просты, как перпендикуляр: никак не стоило оставаться здесь далее, учитывая, что пару часов назад на прежнем месте отшвартовался «Нептун». А потому следовало решительно расстаться и с очаровательной подругой, и со всеми личинами, пусть даже о первом будешь сожалеть побольше, чем о втором. Баста. Не стоит и далее разыгрывать из себя доморощенного Штирлица, когда есть возможность вернуться в ряды, в железные шеренги… А вот и оказия подвернулась.
Неподалеку как раз высаживало пассажира такси – не такой уж и старый «крайслер», идеально подходивший для поездки в порт. Мазур успел присмотреться к тамошним порядкам: охранник у широких, вечно распахнутых настежь ворот безжалостно гнал прочь неуверенно топтавшихся при входе субъектов бичеватого вида, цеплялся к тем, кто прибывал на раздолбанных «Антилопах-Гну», но к людям, появлявшимся в роскошных частных автомобилях или более-менее комфортабельных такси, моментально проникался холуйским почтением и близко не подходил, козыряя издали. Вот и ладненько…
Он махнул поспешно притормозившему такси с молодым малайцем за рулем, распахнул заднюю дверцу…
И полетел в нее головой вперед – это чья-то бестрепетная длань, ухватив за ворот, решительно придала ускорение. С другой стороны на заднее сиденье прыгнул еще кто-то, втянул Мазура внутрь, цепко перехватив запястья. Тот, что наподдал сзади, прыгнул следом, и на переднее сиденье метнулся кто-то третий, машина сорвалась с места, прежде чем Мазур успел опомниться.
Сосед справа, с большим проворством охлопав его широкими ладонями, моментально нашарил револьвер за поясом, вытащил и рукояткой вперед протянул человеку на переднем сиденье, насмешливо протянув:
– Ты посмотри, Рой, с какой рухлядью наш Джонни таскается…
Тот, не обернувшись, принял оружие, стал рассматривать. Сосед слева, уперев в бок что-то твердое, прикрытое газетой, с ухмылкой поинтересовался:
– Парень, как по-твоему, что у меня в руке?
«Ах, во-от оно что…» – сказал себе Мазур. Английский у обоих был насыщен американским сленгом, как булка – изюмом, причем они и не пытались это скрывать. «Джонни». Кое-что понятно уже сейчас. Угораздило же…
– Для твоего собственного члена чересчур твердо, – сказал Мазур, тоже позаботившись, чтобы его английский отдавал штатовским выговором. – Значит, пушка…