Мы прошли мимо уличного менестреля, который пел на одном из самых малоизвестных восточных языков, и я бросил несколько монеток в его футляр для инструмента.

– Босс, он пел о том, что я подумал?

– Юноша рассказывает своей девушке о любви.

– Мои маленькие волосатые яички...

– Это искусство, Лойош. Тебе не понять.

Мы вышли на улицу, которая называется Дорога Незнакомцев, к югу от нее находится квартал, носящий название Шести Углов, где все меняется после наступления темноты. Я не знаю ни одного подобного места не только в Адриланке, но и во всей Империи. Вот тут днем торгует рыбная лавка, ночью оставшуюся рыбу выбрасывают, и лавка становится заведением, где можно купить домашнее бренди, не облагающееся налогом. Рядом находится мастерская сапожника, но вечером, когда башмаки и сапоги прячутся под полом, в мастерской открывается игорный дом, который, по странному совпадению, также не платит налогов. Пекарь, проработав в пекарне целый день, отправляется домой, а ночью сюда приходит совсем другой человек, открывает заведение с заднего хода, раскладывает ряды матрасов и превращает пекарню в самый отвратительный бордель в городе.

Честно говоря, я предпочитаю бывать в этом районе днем, но ночью он больше походит на мою территорию.

Пройдя Шесть Углов, мы наконец оказались на углу двух улиц без названия, возле маленькой лавки, торгующей колдовскими амулетами. Я прошел под навес и услышал мелодичный звон колокольчиков. Сначала меня приветствовал кот Амбруш, который вылез из-под висящих ковров, а за ним появился мой дед.

– Привет, Владимир, - сказал он.
– Рад тебя видеть. Садись, выпьем чаю.

Амбруш присел, готовясь к прыжку. Я поймал его и внес в лавку, или в дом, - что одно и то же, даже я не всегда могу отличить, какие предметы предназначены для продажи, а какие принадлежат деду. Тут очень легко совершить ошибку. Лойош и Амбруш, которые уже давно успели познакомиться, демонстративно игнорировали друг друга.

Я уселся в мягкое серое кресло, положил кота на колени и взял из рук деда изящную фарфоровую чашку. Голубую, с красным чаем. Я выдавил в него лимон, добавил немного меда и сказал:

– Как ты, Нойш-па?

– Как всегда, Владимир.

Иными словами, он знал, что у меня к нему дело и я не просто пришел его навестить. Проблема заключалась в том, что я довольно часто прихожу просто так - как же он узнал? Не имеет значения. Я сделал крошечный глоток, поскольку знал, что Нойш-па всегда подает чай очень горячим. Так и оказалось; он был превосходный и совсем не горький. Я мог бы обойтись без меда. Сначала следовало попробовать.

– Я завербовался в армию, Нойш-па, - заявил я.

Его глаза округлились, и я получил удовольствие - наконец-то мне удалось его удивить.

– Ты завербовался в армию?
– спросил он.

– Ну, в некотором смысле.

Он слегка откинулся на спинку кресла, такого же, как то, в котором сидел я. Мне вдруг пришло в голову, что моя собственная мебель похожа на мебель деда и заметно отличается от стульев из твердого дерева, среди которых я вырос.

– Расскажи, - попросил дед.

– Не так давно меня избили и угрожали. Человек, отдавший приказ, не имел никаких причин для нападения - он лишь хотел, чтобы я не вмешивался в его дела. Теперь я намерен ему отомстить.

– Завербовавшись в армию?

– Скоро против него начнется война. Я буду выполнять специальные задания...

– Ты считаешь, что это достаточно серьезная причина для вступления в армию?

– Конечно, нет, Нойш-па.

По его лицу промелькнула быстрая улыбка.

– Но ты все равно решил стать солдатом.

– Да.

– Чудесно.

Он хорошо знает своего внука и прекрасно понимает, когда имеет смысл пытаться меня переубедить, а когда - нет. Впрочем, он редко пытается повлиять на мои решения, даже в тех случаях, когда есть надежда на успех. Лойош подлетел к нему и позволил почесать свой подбородок.

– О чем ты хочешь меня спросить?

– Ты когда-то служил в армии. Что мне следует знать?

Он нахмурился.

– Владимир, тогда были иные обстоятельства. Меня призвали на военную службу в армию Востока; это совсем не то же самое, что добровольно завербоваться в армию эльфов.

– Я знаю.

– Мы потерпели разгромное поражение в первом и единственном сражении.

– И это мне известно.

Он задумчиво смотрел в пространство.

– Тебе придется много маршировать; подумай о надежной обуви. Старайся держаться подальше от офицеров - не привлекай к себе внимания. Не отказывайся от чистки отхожего места, но не давай им садиться себе на шею; впрочем, ты и сам знаешь. Спи всякий раз, когда появится возможность, но и этого тебе говорить не нужно. Доверяй офицерам, даже если они вызывают сомнение; ты все равно должен им верить, иначе будет еще хуже.

Я сообразил, что имеет в виду дед, и в первый раз за все время понял, во что ввязался.

– Еще не поздно, босс.

– Ты ошибаешься, Лойош.

Я вспомнил, что нужно пить чай, пока он не остыл.

– Ты голоден, Владимир?

– Немного.

– Тогда пойдем.

Мы перешли в маленькую кухню, и я сел, дожидаясь, когда Нойш-па приготовит восточный хлеб - единственное блюдо, которое я так и не научился делать сам. Мне кажется, хитрость состоит в том, чтобы подогреть оливковое масло до нужной температуры и правильно выбрать момент, чтобы перевернуть хлеб - чуть раньше, чем это станет очевидным. Рецепт теста предельно прост, если только дед не скрыл что-то - впрочем, на него это совсем не похоже. Так или иначе, но мне не удается добиться искомого результата, о чем я всякий раз сожалею, когда вдыхаю ни с чем не сравнимый аромат.