Конечно, Юра, даже не будь интригующего разговора со Стигом, все равно отправился бы в Швецию. Дед преследовал его всю жизнь, невольно ее формируя. Так было и в детстве («Опять тройка, стыдно, и это внук старшего лейтенанта Берга!» – возмущенный голос бабушки), и в юности. Даже в Дзержинку он поступил, а потом был вышиблен из нее по милости «великой тени». Когда Юра учился в старших классах, мама, как всегда, выскользнула из-под бабкиной опеки с очередным мужем, на этот раз с инженером судоремонтного завода в Палдиски, оставив сына почти на три года один на один с «хранительницей музея Берга». Деваться было некуда, только Дзержинка. Юра должен был продолжить династию героя-подводника.

На втором курсе его пригласил к себе «клоун», как звали училищного старлея-особиста за его страсть к переодеваниям, – он являлся то в форме танкиста, то летчика, то моряка.

Наверное, сбивал невидимого врага со следа, хотя зеленый китель среди моря черных шинелей лишь привлекал к нему внимание.

За бронированной дверью особого отдела Юру ждало приглашение к сотрудничеству. «Какие-то парни в спортивных костюмах грабят ларечников в этом районе. Стрижка короткая. Есть информация, что наши. Сам понимаешь, лучше это дело в стенах училища по-тихому решить, пока их милиция не поймала. Так что вот тебе комсомольское задание – присмотрись. Разговоры в казарме наверняка ведутся. Кто-то электроникой приторговывает, на девушек в увольнении много тратится. Я понимаю, миссия не слишком-то на первый взгляд приятная. Мол, своих закладывать. Но ты будущий офицер и должен знать, что есть высшие ценности. Долг, честь мундира. Представь, какой позор будет для всей Дзержинки, если первой подонков возьмет милиция», – Юра сидел, опустив голову, но чувствовал, что Клоун (в тот раз на нем был китель с алыми общевойсковыми петлицами) пристально смотрит на него, пытаясь проникнуть в его «психологию». Голос его был задушевным, мягким. Наверное, как и все они, воображал себя Штирлицем, вербующим пастора Шлага.

– Почему вы меня выбрали? – Юра не узнал своего вдруг охрипшего голоса, дрожавшего от обиды: неужели в его лице, поведении было что-то такое, что позволило выявить в нем потенциального стукача, обнаружить черты, о которых он и сам не знал?

– Потому что с тебя спрос особый. Ты ведь в некоторой степени в училище условно принят. Внук героя-подводника – это, казалось бы, плюс. Мы приветствуем морские династии. Но ведь с твоим дедом до сих пор не все ясно. Лодка-то пропала без вести. По нашим данным, он один спасся и остался в Швеции. Вопросов к нему было много. Вот так-то. Что ты голову-то повесил? В глаза смотри. Тебе самому стыдиться нечего. В налетах тебя не подозревают, там рослые ребята действовали. А что касается деда, так еще Сталин сказал, что сын за отца не отвечает. Просто есть на твоей семье пятно, и у тебя появился хороший шанс это пятно смыть, – голос особиста лился плавно, убеждающе, и Юра почувствовал, что начинает обдумывать его слова. Действительно, таинственный дед имеется, да и эти парни настоящие бандиты, долг любого нормального человека их остановить…

Выход был лишь один – немедленно выскакивать из мышеловки. Никаких «Я подумаю» тут не срабатывало. Затянет, как в омут. Он уже слышал ответ: «Хорошо, подумай, конечно. Давай через недельку снова встретимся».

– Я стукачом не стану. Разрешите идти? – Юра поднялся, и рефлексии сразу оставили его – будь что будет.

– Идите, курсант, – процедил Клоун. – Только имейте в виду, с нами так не разговаривают. Пожалеете.

Расплата пришла через полгода. В один прекрасный день Юру вызвал ротный и сообщил, что ВМС сокращаются и такое количество подводников стране более не нужно. В первую очередь увольняют курсантов из Прибалтики и других ставших независимыми республик.

– Но я ведь в Питере прописан, у бабушки, – воскликнул Юра.

– Мать у тебя в Эстонии, значит, и ты из Прибалтики. Можешь идти, – ротный уставился в стол и барабанил пальцами по лежавшей перед ним стопке личных дел, было видно, что продолжать неприятный разговор он не намерен, да и бесполезное это дело.

«Эстонец, так эстонец», – с ожесточением подумал Юра. Он считал, что его все предали, в том числе и бабушка со своей «иконой». Стоило всю жизнь давить дедовым авторитетом, чтобы ему потом бросили в лицо: «Лодка пропала с экипажем, а он сбежал в Швецию».

Юра уехал в Палдиски, к новой жизни. Ему казалось, что даже стены питерских домов насмешливо шепчут ему: «Лузер».

В общем, у него были свои счеты с прошлым, и он должен был докопаться до того, что же случилось с С-28 и дедом.

О первом шаге в поисках задумываться не приходилось. Конечно же, Военно-морской музей. Он уже несколько раз был там в последние годы по делам экспедиций «Виронии» и каждый раз обнаруживал что-то полезное. На торжественном фасаде музея, перечеркивая античные колонны, хлопала на невском ветру бело-голубая, цветов андреевского флага, растяжка: «Привет участникам 10-й ассамблеи Морского собрания Санкт-Петербурга! Генеральный спонсор банк ”Главный калибр”». Однако вокруг здания было пустынно, в окружении нескольких потрепанных отечественных машинешек, принадлежавших, по-видимому, сотрудникам музея, стоял лишь один чужак, «Хаммер». Видно, продолжатели имперских традиций уже отгуляли или только планировали «прильнуть к прошлому».

Юра проскользнул сбоку, со служебного входа, не обратив на себя внимания вахтера, склонившегося над кроссвордом. Когда он подошел к обшарпанной двери с табличкой «Военно-исторический отдел», та распахнулась, извергнув двух господ, пожилого и молодого. Они явно не относились к категории обычных посетителей, военным отставникам. На них были дорогие костюмы, тот, что помоложе, на ходу тыкал пальцем в экран новомодного смартфона.

– А, эстонец, проходи! Я уж думал, что ты совсем пропал, – из-за ближнего к двери стола Юре махнул рукой его давний знакомый, начальник отдела каперанг в отставке Виктор Валентинович Седых.

Как и большинство стариков, всю жизнь проходивших в погонах, каперанг не нашел в себе сил полностью «переобмундироваться». На ногах у него были черные флотские ботинки, а из-под дурацкого клетчатого пиджака, купленного, вероятно, на развалах «сэконд хэнда», выглядывала форменная кремовая рубашка, почти не ношеная. Советское интендантство, выдавая офицерам ежегодно новые рубашки, явно верило в кавказское долголетие отставников.

– Потомки адмирала Путятина, отец и сын. Сеть закусочных «Сытый фраер», – пояснил Седых, кивнув головой на дверь. По его виду нельзя было понять, говорит он серьезно или иронизирует. – Состоят в оргкомитете ассамблеи «Морского собрания». Видел, конечно, портянку на фронтоне? Такие, брат, времена. Частично самоокупаемся. У них там одних потомков Нахимова пять штук. Даже Колчак имеется. Дыбенки на них нету! Ну, а ты с чем пожаловал?