Сварливость, на удивление, подействовала. Оглядев строптивую клиентку с ног до головы, малый в комбинезоне опять полез под капот, отмотал своими черными лапами ошметки чулка, зачем-то их всем показал, после чего в ухмылке его, пока он таращился на ее голые ноги – благо Луиза хоть удосужилась снять в машине второй чулок, – появилось что-то снисходительное.

Вечером заморосило. Теннис был ни к селу ни к городу. Петр растопил камин. И все трое уютно расположились в гостиной и занимались каждый своим делом.

Луиза полулежала в кресле, придвинув его поближе к огню, и, уже просмотрев всю стопку журналов и книг, которые Петр принес ей из библиотеки, неподвижно смотрела в пламя – тем самым взглядом, отстраненным, в чем-то очень женским, который Петр замечал в ней каждый раз перед тем, как она исчезала из Гарна на несколько недель.

Робер разложил на диване доску с шахматами и разыгрывал партию сам с собой. Время от времени раздавался стук деревянной фигуры по доске, сопровождаемый руганью: «Да подавись ты!» Робер спохватывался, извинялся за шум, но через минуту опять забывался.

Просматривая томик статей о жизни Блеза Паскаля, Петр время от времени вставал с кресла, шурудил в камине щипцами, возвращался назад, пытался погрузиться в чтение, но не мог сосредоточиться.

Шел уже десятый час, когда Робер, ударив конем по доске, сгреб фигуры в сторону, зевнул, вскочил с дивана и, что-то пробормотав, ушел готовить себе очередную порцию любимого питья – смесь джина с соком.

– Пэ, по-моему, вам до чертиков надоел этот сброд, – произнесла Луиза в отсутствие Робера. – Я не права?

Петр поправил пальцем очки и успокоил ее:

– Что ты, милая! Всё в порядке. Милейший парень. Каким он должен быть в его годы?

Луиза недовольно поерзала в кресле и, свалив на пол книги, проговорила:

– Лицемер несчастный! Хоть ты мне и дядя, а врун, каких свет не видывал! Если я к тебе не приезжаю одна, то только потому что… Хочешь знать – почему?

Племянница впервые обращалась к нему на «ты». Петр поднял на нее задумчивой взгляд, хотел что-то ответить, но промолчал.

– Потому что мне кажется, что ты всегда занят непонятно чем. Огородом или еще чем-то, – нескладно объяснила Луиза. – Ну хорошо, пусть не огородом – садом. Какая разница… Просто не хочется быть тебе обузой.

– Какой еще «обузой», Луиза? Ты стала часто повторять это слово. Я рад, что ты говоришь мне «ты». А то глупо получается. Очень рад! Это надо как-то отметить.

– Объяснились, называется… – Луиза усмехнулась и, уронив глаза в пол, принялась ковырять мизинцем подлокотник кресла.

– Братцы, а братцы! А не пойти ли нам подкрепиться куда-нибудь?! – провозгласил Робер, вернувшись в комнату.

Луиза окатила друга скептическим взглядом. Петр, словно не расслышав, поднял с пола толстый глянцевый журнал, распахнул его и стал разглядывать фотоснимки тропического леса, напечатанные во весь разворот.

– Только платить буду я.., – добавил Робер. – Пэ, давайте сразу договоримся. Чтобы не было потом выяснений.

И Петр и Луиза уставились на Робера с удивлением.

– Что это на тебя нашло? – спросила Луиза. – Когда ты успел разбогатеть? На чем?

– Вот так всегда! Что ни предложишь – когда, на чем? Ну если хочешь знать правду, мне отец пенсию повысил. Достаточное объяснение? Вас же не в «Серебряную башню» [5] приглашают… Пэ, вы знаете что-нибудь симпатичное и попроще?

Луиза закатила глаза в потолок. Петр, пожав плечами, уточнил:

– Попроще – этот как?

Робер и в самом деле намеревался расплачиваться за ужин. Петр действительно выбрал ресторан подешевле – захудалую местную пиццерию, находившуюся на одном из перекрестков близлежащего поселка.

После того как все трое заказали пиццу, и для того, чтобы продегустировать сразу всё небольшое меню, решили взять разные блюда, ужин протекал в молчаливой атмосфере.

Дородный хозяин с черными, мелкими как пуговицы глазами – судя по внешности, итальянцем он был лишь по призванию – сильно пыхтел и не переставал метаться между их столом и стойкой бара, где успевал обхаживать двух местных шоферов, завернувших перекусить с дороги, которые попросили на аперитив по кружке пива и к нему соленого арахиса. Обращаясь к Петру как к главе застолья, хозяин предложил после пиццы мясное, но расхваливал почему-то не мясо, а бесплатную подливу.