Чудо переключатель, превращающий меня из обычного человека в Беса, благодаря которому побеждаю в боях, вот-вот замкнется на "вкл.".

Пока на предельной скорости мчусь в больницу, делаю короткий звонок Филу и прошу его приехать. Филипп Романов, мой давний друг, а сейчас и помощник, организатор всего моего спортивного графика и тот, кто за частую говорит за меня в интервью для прессы. Он словно мой атташе, дипломатичен и выдержан. А ещё он мой громоотвод. Сейчас почему-то именно в нём и нуждаюсь. От мысли, что с Милкой случилось что-то плохое, сносит крышу. И Фил единственный, кто может очень быстро меня усмирить. Энергетика у него такая, умиротворяющая.

— Чем могу помочь? — деловым, размеренным тоном интересуется пожилая женщина возле столика регистратуры. Я ворвался в больницу, сшибая всё на своём пути, а она даже бровью не повела. Выдержка — железная.

— Астахова Милла, двадцать семь лет, — чеканя слова, сообщаю данные. — Палата? — выкрикиваю на весь первый этаж. С совершенно невозмутимым видом женщина переключает своё внимание на монитор компьютера. — Минуту, — бросает мне недовольным голосом. — Так, Астахова… Астахова, — крутит колёсико мышки. Проверяя списки, вглядывается в каждую строчку. От напряжения сам не замечаю, как стучу кулаком по деревянной стойке. Она поворачивается на этот стук и с укором шикает.

— Быстрее, — требую, убирая кулаки в карманы спортивных штанов.

— Астахова Милла, — наконец находит, что ищет. — Поступила час назад, множественные травмы, полученные в ходе аварии.

— Палата?

— Она в реанимации, — констатирует сухим голосом, а я отшатываюсь, как от удара под дых.

— Где палата реанимации? — как со стороны слышу свой безжизненный голос.

— Туда нельзя. Жди в приемном покое, — указывает на лавки позади меня. Я не сдвигаюсь с места, сверля женщину уничтожающим взглядом. — Вы, кстати, кем ей приходитесь? — словно с огнём играет, спрашивает, совершенно не замечая, как мои глаза стекленеют, а ноздри раздуваются.

— Друг.

— Друг, — хмыкает женщина. — Можно только родственникам, — она понижает голос до шёпота. Это означает, что можно только родственника, да и то за определённую плату.

— Где палата? — спокойно так, но устрашающе спрашиваю реально в последний раз. Достаю скомканную купюру из кармана, даже не вглядываясь в номинал.

— Второй этаж, — сдается женщина, пряча деньги в карман халата. — С лестницы направо и прямо, но туда без бахил нельзя… ЭЙ, — кричит моей удаляющейся спине.

В три прыжка преодолеваю ступеньки, ведущие на второй этаж, сворачиваю в указанном направлении и бегу по длинному коридору. В нос ударяет затхлый медикаментозный запах, пробуждая разные воспоминания из прошлого. Частенько бывал в подобных заведениях, но никогда мне не было так страшно, как сейчас.

Коридор заканчивается небольшим холлом, имеющим всего одну пошарканную дверь. Табличка на ней сразу бросается в глаза, потому что гласит она: «Реанимация».

— Паш, — тихий голос справа. Резко дёргаю головой. Влад встаёт с лавки с видом полнейшего покаяния. Голова висит, словно шея не может больше её удерживать. Рукой нервно проводит по почти лысой черепушке. И говорить он явно не собирается, ждёт, что скажу я. А я для начала тоже говорить не собираюсь.

Два широких шага, замахиваюсь, наношу прямой джеб. Характерный хлопок. Влад не блокируется, хотя мог бы. Второй удар — хук с левой, она у меня не ведущая. Понимаю, что убивать не хочу. Удар прилетает в скулу, и Влад отшатывается на полшага. Образовавшееся расстояние даёт мне место для ускорения. Тело напрягается, готовое выпрыгнуть с места и снести любое препятствие на своём пути.

— Бесов, — слышу отрезвляющий голос за своей спиной. — Успокойся, — разворачиваюсь и смотрю на Фила. Тот как всегда при костюме, плохо сидящем на сухом и высоком теле. И неизменно с дипломатом, который таскает под мышкой, словно маленькую собачонку. — Кулаками тут не поможешь, — устало говорит, присаживаясь на длинную лавочку, которая издаёт плачевный скрип.

Смотрю на Влада: из носа течёт кровь и небольшая ссадина на левой скуле. Это ничто по сравнению с тем, что случилось с Миллой. А я даже не знаю, что собственно случилось. Прохожу к лавке и буквально падаю рядом с Филом.

— Что произошло? — во все глаза смотрю на Влада. Тот устало вздыхает, вытирает рукой нос, собирается тоже сесть, но потом передумывает, оставаясь стоять напротив меня.

— Я виноват, — снова роняет голову. — Проскочил на красный и не успел убраться с перекрёстка. Удар пришелся со стороны Миллы.

— Это понятно, — на друге нет ни единого увечья, словно его и в машине-то не было. — Что говорят врачи? — указываю на пошарпанную дверь палаты.

— Ничего, — он сжимает пальцами переносицу. — Уже сорок минут — ничего.

Словно по команде невидимого дирижера, распахивается дверь палаты. Сначала выходят несколько молодых санитаров, а за ними и мужчина средних лет, предположительно хирург, облаченный в бледно-зелёные одеяния. Подскакиваю к нему, Влад тоже рядом. Оба смотрим затравленно, но молчим в страхе узнать самое неизбежное. А этот как будто издевается и намеренно не встречается взглядом ни с одним из нас.