Помедлив день, Уинкуп наконец решил, что ему следует идти к Смоки-Хилл — не ради индейцев, а с тем чтобы освободить белых пленников. Несомненно, Черный Котел именно для этого и упомянул о пленниках в своем письме; он знал: для белых людей невыносима мысль о том, что их женщины и дети находятся среди индейцев.

6 сентября Уинкуп был готов выступить со 127 верховыми солдатами. Освободив Одноглазого и Орлиную Голову с гауптвахты, он сказал им, что они будут в этой экспедиции одновременно проводниками и заложниками. «При первом же признаке предательства со стороны вашего народа, — предупредил их Уинкуп, — я убью вас».

«Шайены не нарушают своего слова, — ответил Одноглазый. — Если бы они поступали так, мне бы не стоило дольше жить».

(Впоследствии Уинкуп говорил, что его беседы с двумя шайенами во время похода заставили его изменить мнение об индейцах, которого он издавна придерживался. «Я чувствовал, что передо мной высшие существа; и они были представителями той самой расы, на которую я до той поры смотрел весьма безнадежно, считая ее жестокой, вероломной и кровожадной, лишенной всяких чувств и привязанностей к друзьям и близким».)

Спустя пять дней у истоков реки Смоки-Хилл высланные вперед разведчики Уинкупа обнаружили отряд в несколько сотен воинов, выстроенных точно для битвы.

Джордж Бент, все еще находившийся при Черном Котле, говорил, что, когда появились солдаты Уинкупа, Собаки «приготовились сражаться и выехали навстречу войскам, наложив стрелы на тетивы, однако Черный Котел и несколько вождей помешали им, и, попросив майора Уинкупа отвести свой отряд на некоторое расстояние, предотвратили бой».

На утро следующего дня Черный Котел и другие вожди встретились с Уинкупом и его офицерами, чтобы держать совет. Черный Котел дал сначала высказаться другим. Бычий Медведь, предводитель Собак, сказал, что он и его брат Тощий Медведь пытались жить в мире с белыми людьми, но без всякого повода и причины пришли солдаты и убили Тощего Медведя. «Индейцы не виноваты в том, что началась война, — прибавил он. — Белые люди подобны лисам, с ними невозможно достичь мира, единственное, что остается индейцам, — это сражаться».

Маленький Ворон из племени арапахо согласился с Бычьим Медведем. «Я был бы рад обменяться рукопожатием с белыми людьми, — сказал он, — но я боюсь, что они не хотят мира с нами».

Затем Одноглазый попросил слова и сказал, что ему стыдно слушать такие речи. Он рисковал своей жизнью, отправившись в форт Лайон, и дал слово Высокому Вождю Уинкупу, что шайены и арапахи мирно проследуют в отведенную им резервацию. «Я поручился Высокому Вождю своим словом и своей жизнью, заявил Одноглазый. — Если мой народ не поступит по совести, я пойду с белыми и буду сражаться на их стороне, и у меня очень много друзей, которые последуют за мной».

Уинкуп пообещал сделать все, что в его силах, чтобы удержать солдат от войны с индейцами. Он сказал, что он не очень большой вождь и не может говорить за всех солдат, но, если индейцы передадут ему белых пленников, он отправится вместе с индейскими вождями в Денвер и поможет им заключить мир с более крупными солдатскими вождями.

Черный Котел, молча слушавший все эти прения («недвижно, с легкой улыбкой на лице», по словам Уинкупа), поднялся и сказал, что был рад услышать речь Уинкупа. «Есть дурные белые и дурные индейцы, — сказал он. Эти дурные люди с той и с другой стороны были причиной наших бед. Некоторые из моих юношей присоединились к ним. Я против войны и делал все, что в моих силах, чтобы предотвратить ее. Мне кажется, что вина за нее по-прежнему лежит на белых. Они начали эту войну и вынудили индейцев сражаться». Затем он пообещал освободить четырех белых пленников, которых выкупил; остальные трое находятся в лагере, расположенном дальше к северу, и потребуется некоторое время на то, чтобы договориться об их выдаче.

Четверо пленников, все четверо — дети, оказались целыми и невредимыми; действительно, когда солдаты спросили восьмилетнего Эмброуза Арчера о том, как индейцы обходились с ним, мальчик ответил, что, «если бы его не освободили, он охотно остался бы с индейцами».

Переговоры продолжались еще некоторое время, и наконец было достигнуто соглашение о том, что индейцы останутся в своем лагере у Смоки-Хилл, в то время как семеро вождей отправится вместе с Уинкупом в Денвер заключать мир с губернатором Ивэнсом и полковником Чивингтоном. Черный Котел, Белая Антилопа, Бычий Медведь и Одноглазый представляли шайенов; Нева, Боссе, Уйма Бизонов и Нотани — арапахов. Маленький Ворон и Левая Рука, скептически относившиеся к любым обещаниям Ивэнса и Чивингтона, остались в лагере присмотреть за тем, чтобы их молодые арапахи не натворили бед. Боевое Оперенье присматривал в лагере за шайенами.

Вереница верховых солдат Уинкупа, четверо белых детей и семь индейских вождей достигли Денвера 28 сентября. Индейцы ехали на запряженной мулом телеге, в которой были устроены деревянные сиденья. Перед путешествием Черный Котел укрепил над телегой свой большой гарнизонный флаг, и, когда они въезжали на пыльные улицы Денвера, государственный флаг США развевался над головами вождей, оберегая их. Весь Денвер собрался поглядеть на эту процессию.

До начала совета Уинкуп посетил губернатора Ивэнса для беседы. Губернатор не желал иметь никаких дел с индейцами. Он сказал, что шайенов и арапахов следует наказать, прежде чем заключать с ними какой-либо мир. Того же мнения был начальник военного округа генерал Сэмюель Картис, телеграфировавший полковнику. Чивингтону из форта Ливенворт в тот же самый день: «Я не желаю никакого мира, пока индейцы не будут достаточно строго наказаны».

Наконец Уинкуп вынужден был просить губернатора встретиться с индейцами. «Но что мне делать с третьим колорадским полком, если я заключу мир? — спросил Ивэнс. — Их набрали для того, чтобы они убивали индейцев, и они должны убивать индейцев». Он объяснил Уинкупу, что правительственные чиновники из Вашингтона разрешили ему набрать этот новый полк, так как он клятвенно заверил их в том, что это необходимо для защиты от враждебных индейцев. И если теперь он заключит мир, вашингтонские чиновники обвинят его в намеренном обмане. На Ивэнса оказывали политическое давление жители Колорадо, желавшие избежать военного набора 1864 г. и предпочитавшие, надев военную форму, воевать против малого числа плохо вооруженных индейцев, чем против конфедератов где-то на востоке. В конце концов Ивэнс уступил настояниям майора Уинкупа; все же индейцы проделали четыреста миль, чтобы увидеть его, выполняя его же предписание.