Шрифт:
– Если хотите, я вам помогу.
Вопросы казались бессмысленными, совсем не связанными с сохранением жизни Барни Клюгера. Холлидей заставил себя сосредоточиться, решив, что все эти формальности необходимы, даже если кажутся пустой тратой времени. И он отвечал на вопросы женщины, сообщил полное имя Барни, дату его рождения и сам себе удивился: несмотря на шок, он ничего не путал, дата рождения тотчас всплыла в его памяти – 6 мая 1979 года. Барни – дитя прошлого тысячелетия. Потом женщина спросила, состоит ли Холлидей |в родстве с пациентом, и он заколебался.
Надо подумать. Первым импульсом было сказать, что Барни его отец. Потом он решил сказать, что не связан с пациентом родством, но это ни в коей мере не умаляет его тревогу о Барни Клюгере. Ему хотелось объяснить, что Барни для него значит больше, чем любой из родственников, но не нашлось слов, чтобы логично и точно выразить свою мысль. Эта женщина, пожалуй, решит, что он сходит с ума. А потому он просто покачал головой и выдавил:
– Нет, нет. Не родственник.
– Вы знаете ближайших родственников мистера Клюгера?
И снова он отрицательно покачал головой. Эстелла умерла, детей у них не было, родители Барни скончались давным-давно.
– Раз вы являетесь деловым партнером мистера Клюгера, не подпишете ли вы обязательство оплатить расходы по его лечению, мистер Холлидей?
Он подписал документ на экране' толстым пером, размышляя: неужели они приостановили бы лечение, если бы он отказался?
Женщина что-то говорила.
– Кто-нибудь сообщит вам, как дела у мистера Клюгера. Может быть, кофе?.. – Она указала на автомат и поспешила прочь.
Холлидей внезапно оказался в полном одиночестве в пустом больничном коридоре. Он тупо смотрел на двери операционной, прокручивая в голове прошедшие события и спрашивая себя: в чем они ошиблись, как надо было действовать, чтобы избежать такого конца?
Потом он вспомнил о ЛИНксе. Неужели тот смог отследить его перемещения по городу? Вдруг в этот самый момент он отправляет своего посланца, чтобы прикончить его, Холлидея?
Сначала эта мысль была лишь абстрактной конструкцией, чисто интеллектуальным упражнением, потом она пробилась сквозь охватившую Холлидея апатию, и он осознал, что может действительно находиться в опасности. ЛИНкс знает, кто он такой, угрожал ему в ВР…
Господи, а вдруг ЛИНкс проследил его до госпиталя?!
Он вскочил и с криком вломился в стеклянные двери. Его остановил все тот же санитар, ухватив за плечи огромными черными руками.
– Эй, парень, какого черта…
– Его нельзя подключать к системе жизнеобеспечения! – в отчаянии прокричал Холлидей. – Поймите же! Если ЛИНкс…
– Потише, парень! Ну-ка, уймись! Пойми, садовая голова, если мы его не подключим, живым ему отсюда не выбраться. О'кей?
Здоровяк поднял Холлидея, как мешок, и вынес за дверь.
– Посиди здесь, приятель, и маленько остынь. Мы делаем все, что можем. О'кей?
Он подтолкнул Холлидея к скамье, и тот упал на нее, едва не зарыдав от бессилия, от невозможности объяснить другим страшную альтернативу. Если Барни не подключат к системе жизнеобеспечения, он умрет. А если подключат… Если ЛИНкс имеет доступ к операционным системам госпиталя…
Он обхватил голову руками и, раскачиваясь в отчаяний, все же пытался понять, насколько реальна опасность.
Без сомнения, ЛИНкс знал, где находится их офис. Тут Холлидей вспомнил о Ким и застыл как статуя. Он же собирался встретиться с нею вечером в мансарде… Холлидей взглянул на часы. Восемь тридцать.
Если ЛИНкс отправил своего посланника не сюда, а в офис, то ведь тот мог столкнуться с Ким…
Холлидей лихорадочно набрал ее код и, ожидая ответа, пытался сообразить, что именно следует ей сказать, когда она ответит. А она все тянула. Двадцать секунд, тридцать… минута… Она ведь должна быть в мансарде и ждать его, Холлидея.
Наконец Ким ответила:
– Хол? Я только что вернулась. Ты где?
От звука ее голоса у него на глазах выступили слезы. Ему хотелось крикнуть ей, что Барни умирает, но он понимал: такие вещи не следует сообщать по интеркому.
– Ким, слушай меня! Немедленно уходи из дому…
– Хол! Что происходит?
– Я все потом объясню, о'кей? Уходи из мансарды и иди в украинский бар на углу. Там и встретимся, но попозже.
– Хол, скажи хоть…
– Делай, что я говорю! – заорал он.
– О'кей, о'кей, Хол. Уже иду.
– Ким, прости, прости меня. Я все объясню при встрече. – И отключился.
И только потом подумал, что ЛИНкс ведь может контролировать связь. Надо снова ей позвонить. Набирая код, он чувствовал, как панический ужас сжимает ему горло, мешая ответить на знакомое: