Шрифт:
Мэддокс взялся за ручку двери:
– Пойдем, я тебе покажу, что и как, чтобы вы начали с понедельника. Лео уже ждет.
Но Хольгерсен уперся.
– Черт… Блин… Босс, – прошептал он, – вы пошутили?
– Я совершенно серьезен.
Хольгерсен снова выругался, поковырял мыском линолеум и уставился в пол, обдумывая услышанное.
– Хранитель забытых душ, значит, – пробормотал он. – Старые дела и старая сволочь Харви Лео… – Кьель поднял голову: – Так вы объясните, в чем фокус? Что конкретно мне искать?
– Увидишь – сразу поймешь.
– Изволите мне голову морочить, сэр?
Мэддокс невесело улыбнулся.
– Если мне будет что тебе сказать, сразу скажу. Усек?
Хольгерсен наклонил голову:
– Вы что-то подозреваете, но доказательств у вас нет?
Мэддокс ничего не сказал.
– И отдел внутренних расследований уже копает? Я на них работаю, но не в курсе? Потому что если…
– Зато у тебя будут выходные, Хольгерсен. Нормальная рабочая неделя, практически без авралов.
– Я не люблю выходные!
– Ничего, полюбишь.
Глава 11
Суббота, 17 ноября
Энджи подъехала по названному адресу в Харлинг-Пойнт.
Перед ней был современный особняк четких линий – много стекла и колючих на вид растений, составлявших довольно неприветливый ландшафтный дизайн. Ранние сумерки усиливали гнетущее впечатление. Энджи, невольно заинтригованная, опустила стекло и потянулась к кнопке интеркома на одном из каменных столбов по обе стороны ворот.
Найти в Интернете информацию о Джилли Монеган оказалось проще простого – Энджи сразу поняла, откуда ей знакома эта фамилия. Монеган несколько десятилетий была судьей верховного суда Британской Колумбии, и писали о ней очень много.
Всю свою долгую карьеру судья Монеган отличалась дерзостью и прямодушием. В СМИ поднялась настоящая буря, когда Джилли Монеган вызвали в федеральный канадский совет судей в связи с ее недопустимым поведением: во время заседания суда Джилли то и дело оговаривалась, называя истицу обвиняемой (слушалось дело о домашнем насилии), и без обиняков спросила, почему та не ушла от мужа, узнав о своей беременности, раз он неоднократно избивал ее за годы брака. Это вызвало различные спекуляции – дескать, в силу преклонного возраста Монеган страдает старческой деменцией, но Джилли не стала дожидаться продолжения и подала в отставку в день своего семидесятипятилетия.
Энджи нажала кнопку интеркома.
– Кто это? – послышался женский голос.
– Энджи Паллорино к судье Монеган.
Ворота начали раздвигаться. Энджи подняла стекло и медленно двинулась по аллее. Створки ворот сразу поехали обратно. Дверь особняка открыла дебелая седовласая дама.
Энджи выбралась из машины, нагибая голову от дождя.
– Я Гудрун Реймер, – представилась женщина, протянув руку. – Экономка судьи Монеган.
Энджи поразилась силе ее рукопожатия, отметив грубые, шершавые руки, очень коротко подстриженные ногти без всякого маникюра. Немецкий акцент.
– Вы приехали рано, – констатировала Гудрун.
– На четыре минуты, – отозвалась Энджи, взглянув на часы.
– Судья Монеган примет вас через четыре минуты. Она весьма пунктуальна. Сейчас середина отлива, и у нее моцион на пляже. Но вы проходите. Можете подождать ее на террасе. Разуваться не надо, пальто не снимайте.
«Есть, мэм», – подумала Паллорино, проходя за Гудрун через маленькую прихожую в неожиданно стильную гостиную открытой планировки. Белые стены и кремовая мебель контрастировали с черными кожаными диванами и креслами, выгодно оттеняя сполохи неоново-ярких красок на явных подлинниках современного искусства. Стена, обращенная к морю, была прозрачной, и Энджи с тоской представила, какой великолепный вид открывается в хорошую погоду на пролив Хуан-де-Фука и заснеженные горные пики живописного американского полуострова Олимпик.
Гудрун отодвинула стеклянную дверь, и Энджи вышла на террасу, подойдя к перилам. Дом состоял из трех уровней, и с верхней террасы можно было видеть другую, с панорамным бассейном.
– Вот она идет, – сказала Гудрун из гостиной.
Энджи поглядела в ту сторону, куда указывала экономка. Далеко внизу сгорбленная фигурка, наклонившись против ветра и дождя, продвигалась по песку, помогая себе двумя тростями. Ветер рвал полы коричневого пальто. Зрелище напомнило Энджи жука-скарабея, упорно катящего свой шар под низким грозовым небом. Старая судья бросала вызов и непогоде, и бремени лет.
Вид одинокой старухи, борющейся с ветром на берегу бескрайнего серого океана, тронул в душе Энджи чувствительную струнку: Монеган уже за восемьдесят… Старуха доковыляла до первой ступеньки, и Энджи обернулась к Гудрун:
– Лестница какая длинная. Разве вы ей не поможете?
– Ей осталось только войти в лифт. Судья Монеган очень независимая натура. Если ей понадобится помощь, она попросит. Заходите в гостиную и позвольте принять у вас пальто, я сейчас сделаю чай.
Усадив Энджи на диван, Гудрун вышла.