На романтический отпуск на природе, вдали от большого города и стрессов их профессии, он возлагал большие надежды. Ему так хотелось отогреть их едва наметившиеся отношения, в которых появилось напряжение из-за специфики новой работы Энджи! Мэддокс и сам почувствовал груз дополнительной ответственности, когда вступил в новую должность и сам сформировал новый объединенный отдел особо тяжких.

Однако и тут они с Энджи сидят ночью в лесу в самую промозглую погоду и охраняют невесть чей скелет. Мэддокс невольно улыбнулся: судьба, что тут скажешь.

Возможно, отношения в какой-то момент пошатнулись по его вине.

Он предложил пожениться еще девять месяцев назад, когда Энджи чудом спаслась от своего папаши, организовавшего ее похищение и пытавшегося убить во второй раз. Незадолго до этого она потеряла старого друга и напарника Хаша Хашовски при задержании преступника, застрелившего маленькую девочку. Паллорино обещала Мэддоксу пойти к психотерапевту и сдержала слово, изо всех сил стараясь справиться с посттравматическим расстройством. Она привычно применяла свой фирменный подход, бросаясь в атаку на малейшее поползновение старого стресса, скручивая каждое проявление ПТС в бараний рог и яростно его подавляя. Шрамы на душе, наверное, все равно останутся – такое прошлое, как у нее, нельзя просто пережить и забыть, но Мэддокса беспокоило, что Энджи отдалилась эмоционально. Он чувствовал, как между ними растет тонкая стена. Паллорино металась между своей драгоценной самостоятельностью и потребностью быть с ним, и Мэддоксу казалось, что этот внутренний конфликт и лег когда-то в основу ее зависимости от агрессивного анонимного секса.

– Все задумывалось иначе, – сказал он вслух.

– Что?

– Поездка, сегодняшний вечер… – поколебавшись, Мэддокс решился – все лучше, чем пытка неизвестностью, и полез во внутренний карман куртки, нащупав узкую коробочку для мушек. Она была теплой от его тела, согревшись у самого сердца. Вынув футляр, Мэддокс глубоко вздохнул, вдруг очень заволновавшись: – Я хотел в торжественной обстановке…

Взгляд Энджи упал на маленькую коробочку. Она нахмурилась:

– О чем идет речь?

Он открыл футляр. Из мягкого вспененного вкладыша, где обычно лежат рыболовные крючки, сверкнул голубовато-белый бриллиант-солитер в лаконичной платиновой оправе. В свете костра над кольцом заплясали разноцветные блики.

У Энджи отвисла челюсть, и она уставилась на Мэддокса расширенными глазами.

– Энджи Паллорино, выходи за меня замуж.

– Ты… Я… Ты ведь уже предлагал!

– А ты обещала подумать – я не помню быстрого и решительного «да». – Он снова глубоко вздохнул. – Мы оба были настолько заняты, что нам не удавалось ничего обсудить или построить планы, вот почему я мечтал куда-нибудь с тобой уехать, чтобы все было официально, с кольцом, с датой свадьбы… – Мэддокс тихо фыркнул: – Я попросил шеф-повара в лодже приготовить нам сегодня особый ужин и подать с французским вином, как ты любишь. В нашей комнате зажгли бы камин, а на веранде нас ждала бы горячая ванна. Немного роскоши после трех ночей в палатке… Но вместо этого мы, как видишь, охраняем разложившийся труп… – Он улыбнулся. – Ирония судьбы.

Энджи растроганно смотрела на бриллиант, втиснутый в пенную подложку. Вдруг от порыва ветра задрожала полоска яркой маркировочной ленты, которой они оцепили участок вокруг могилы.

– Я… не знаю, что сказать.

Мэддокс с тревогой смотрел, как Энджи разглядывает кольцо, не делая попытки взять его в руки. Лицо стянуло от напряжения, губы сжаты в тонкую линию, будто она справлялась с собой, не желая что-то говорить. И снова Мэддоксу показалось, что он ее теряет. Он чувствовал себя беспомощным и потерянным, словно брел под беспощадным ледяным ветром.

Его охватил страх.

«Ты могла бы сказать «да».

Он кашлянул и медленно произнес:

– Ты же хотела этой поездки, правильно? Романтического досуга вдвоем?

– Да, да, конечно, романтика, но… я… я не знала, что ты планируешь вот это…

– Я тебя расстроил?

Она сглотнула, нос порозовел. Она утерла рот.

– Посмотри на меня, Энджи. Поговори со мной.

Она осторожно подняла глаза, и от этого взгляда у Мэддокса сжалось сердце.

– Может, нам лучше подождать? – сказала она. – Пока я наберу стаж у Брикстона и открою собственное детективное агентство?

– Но почему? Зачем нам ждать?

Паллорино молчала.

– Энджи!

– Вот сейчас у меня основное устаканится, и я смогу без спешки, со спокойной душой планировать дальше. Вот как только…

– Ты уходишь от ответа, – перебил Мэддокс. – Ты избегаешь меня с того дня, как я впервые задал тебе этот вопрос. Ты не желаешь говорить о нас, о свадьбе, о том, чтобы назначить дату. Кормишь меня отговорками про стаж, про ненормированный график без выходных…

– Неправда, я тебе сразу сказала! Я ненавижу то, чем сейчас занимаюсь, – мотаться по городу глубокой ночью, торчать в дешевых клубах и мотелях, следя за парочками, замешанными в порочащих связях, чтобы по возможности застукать их in flagrante и представить доказательства ревнивому мужу или жене, которые глядят на меня с отвращением. – Энджи ткнула пальцем себе в грудь. – Но мне необходимо как можно быстрее набрать часы, чтобы уйти от дурака Брикстона и начать работать самостоя…

– Хватит пудрить мне мозги, Энджи, – твердо сказал Мэддокс. – Когда по дороге сюда я тебе задал вопрос, Джок Брикстон был ни при чем – я помню твою реакцию. Она задала тон всей поездке, обнажила суть наших отношений, верно?

Энджи отвернулась от Мэддокса и от бриллиантового кольца в коробочке, которое он по-прежнему держал и которого она не коснулась, и уставилась в костер. Мэддокс не мог отвести взгляд от часто-часто бившейся на нежной шее жилке.

– Вопрос проще некуда: ты когда-нибудь думала завести детей?