Она вышла из машины и открыла дверь коттеджа.

– Две койки, – вздохнула она.

Конечно, коттедж был больше, чем ее старая однокомнатная квартирка в Остине, и любая из этих кроватей – лучше, чем комковатый матрас, на котором она спала последние три месяца. Однако она все же ожидала увидеть широкую двуспальную кровать.

– Что ж, как говорится – бери, что дают. Верно, бабушка? В детстве ты постоянно нам это твердила.

В горле почувствовался комок, и у Тауни задрожал подбородок и нижняя губа. Почему… почему она не нашла времени навестить бабулю за последние три месяца?

Оставив чемоданы и коробки на пороге, она зашагала в сторону кафе. Ее длинные золотистые волосы развевались на сильном ветру и лезли ей в лицо, поэтому она достала резинку из кармана облегающих джинсов, чтобы сделать хвост. Когда Тауни закончила возиться с прической, она уже стояла у парадной двери, но войти так и не решилась и вместо этого присела на скамейку.

Ветер доносил запахи воды с резким рыбьим духом, но они не могли заглушить аромат жареного лука, исходящего из кафе. Бедный Сед, наверно, совсем пал духом. Он и бабушка были друзьями всю свою жизнь, но сейчас он стоит и готовит на всех вместо того, чтобы позволить сестрам о нем позаботиться. Если он это смог, то она уж точно сможет посмотреть в глаза Дане и Харпер. Найдя в себе мужество, она вскочила со скамьи и влетела внутрь, но столовая оказалась совершенно пуста. В зале стояло двенадцать столов, а вокруг каждого было расставлено по четыре или шесть стульев. Все было так же, как и всегда. Единственным отличием был стол в углу, накрытый белой скатертью. Он буквально ломился от всевозможных десертов.

– Садись, куда хочешь, – сказал Сед, просунув голову через окно для раздачи между столовой и кухней. – Обед почти готов. Все эти угощения вам принесли прихожанки. Поди разбери почему. Последний раз Энни появлялась в церкви больше тридцати лет назад. Небось, пытаются искупить вину за то, как они к ней относились. Хотя это уже дело самих верующих и их Бога.

– Шоколадный торт выглядит очень аппетитно, – сказала Тауни. – А почему они себя винят?

– Когда твой дед помер, многие из них поступили гнусно, – ответил Сед. – Даже не думай отщипнуть хоть кусочек – поешь сначала нормальной еды.

Сед погрозил ей пальцем и положил на сервировочную стойку сначала тарелку с восемью большими гамбургерами, а затем блюдо с помидорами, салатом-латуком и солеными огурчиками.

– Отнеси-ка это пока на любой стол, а я захвачу картошку фри. Можешь сразу садиться обедать. Я говорил всем быть ровно в двенадцать… О, а вот и Харпер идет, и за ней, кажись, Дана с Брук.

Харпер подняла солнцезащитные очки и беглым взглядом обвела кафе: все осталось, как прежде. Меню висело над стойкой, за которой Флора обычно принимала заказы вплоть до конца обеденного ажиотажа, если он случался. Гамбургеры, хот-доги, картошка фри и фирменное блюдо дня. По большей части подавали столь обожаемую всеми еду домашнего приготовления, ради которой жители приезжали со всей округи. Вдруг Харпер захотелось, чтобы сегодня была пятница, ведь в этот день Сед готовил свои знаменитые горячие булочки и мясо в горшочках. А по воскресеньям он всегда делал курицу с приправами, свой фирменный клюквенный соус, пюре с подливкой и вареный початок кукурузы. В такие дни посетители съезжались толпами и выстраивались в длинную очередь.

За хромированными столами помещалось от четырех до шести человек, а для больших групп несколько столов соединяли вместе. В центре каждого располагалась салфетница, солонка, перечница и миска с пакетиками сахара и подсластителя. Раньше стулья были в тон столам, но недавно их заменили на новые из блестящей красной пластмассы. Пол покрывала черно-белая плитка, натертая до такого блеска, что Харпер могла бы даже не думая подобрать и съесть упавшую еду.

– Как вкусно пахнут гамбургеры! А зачем ты наготовил столько десертов? – спросила Харпер.

– Тауни уже меня спрашивала. Пусть она расскажет, – ответил Сед, направляясь обратно на кухню.

Харпер резко обернулась и увидела в другом конце зала Тауни. Драгоценная дочь, которая – по словам их матери, – не сделала ничего плохого, выглядела откровенно паршиво. Ее белые волосы, всегда стильно уложенные завиток к завитку, сейчас были завязаны в высокий хвост. Под глазами виднелись такие круги, будто она неделями не спала.

– На что уставилась? – огрызнулась Тауни.

– Да ни на что, – ответила Харпер и отвернулась от младшей сестры как раз в тот момент, когда Дана и Брук зашли внутрь и сели за накрытый стол.

– Откуда столько сладостей? – спросила Дана.

– Судя по всему, Тауни знает, – сказала Харпер, присаживаясь напротив Даны.

– Это все ты приготовила, тетя Тауни? – спросила Брук.

– Куда ей, – хмыкнула Харпер. – Она воду кипятиться поставит – весь дом спалит! Не припомню, когда она готовила.

– А я не припомню, когда ты была трезвой, – парировала Тауни, проходя через зал, чтобы сесть за четвертый стул.

– А ну-ка спрятали коготки, – отозвался Сед, поставив на стол корзину со сладким картофелем фри. – Иначе я уйду, и вы меня больше не увидите.

Дана ахнула.

Тауни сделала большие глаза.

Харпер положила гамбургер и взяла его за локоть.

– Не бросай нас. Нам без тебя не справиться, дядя Сед.

– Десерты занесли прихожанки. Видимо, когда-то давно они чем-то обидели бабушку Энни и теперь чувствуют свою вину, – объяснила Тауни.

– Вот бы это продлилось недельку-две, – пошутила Брук. – Все эти вкусности такие прикольные!

– Прикольные? – переспросила Харпер, надкусывая гамбургер.

– Так теперь говорят вместо «классный» или «обалденный», – пояснила Дана.