Куда мне соревноваться с парижскими домами моды! Просто прозябать в квартире, ждать, придет ли ночевать Пьер. Ведь у него будет своя жизнь, я ему и сейчас нужна только для финансирования. Впрочем, и для этого не нужна, Франсуа его обеспечил всем, тем более что ему скоро не нужна будет моя почти фиктивная опека.

Кончился спектакль, Николай отвез меня домой, прощается, даже не намекнул на чашку кофе, а я, из чувства противоречия, которое нарастало весь вечер, не соизволила сделать шаг навстречу. Вот еще. Буду я инициатором совместной постели… Но распрощалась вежливо. А он еще сказал, что, к сожалению, в воскресенье вылетает опять в США. К чему это? Намек, что ему было неинтересно со мной? Ну и ладно, не больно-то нужно.

14.08.18. Лимере.

Сейчас я понимаю, что не было подобных мыслей у него, действительно был по горло в делах. Но даже если бы знала, не изменила бы, наверное, своего мнения. Вот интересно, почему я не писала в дневнике о наших с ним недолгих отношениях? Не нашла ни одной записи в конце мая и первой половине июня. Ведь еще через неделю мы все-таки оказались с ним в постели. И он целую неделю никуда не улетал, встречал меня после работы, мы куда-нибудь шли или ехали, как нам заблагорассудится, ужинать. Потом ехали ко мне. А утром он уходил пешком в свой офис, он был где-то рядом. Нужно признаться, что и как мужчина он был неплох, грех жаловаться, но каждый раз, когда он уходил, у меня оставалось чувство недоумения – зачем это мне, нам?

16.06.11, четверг. Тель-Авив.

Предложение о покупке моего ателье стало для меня большой неожиданностью. Можно даже сказать – приятной неожиданностью. Почему мой покупатель рассорился со своей прежней хозяйкой и решил создать собственный бизнес, не интересовалась. Главное, он торопился, отдавал сразу семьдесят процентов стоимости, о которой мы договорились. Остальное оплатил отложенными чеками. Правда, я не слишком подняла цену, продала почти за ту же сумму, за которую покупала. А ведь шекель за это время упал весьма солидно. Но главное для меня в тот момент было освободиться от ателье. Мне понравилось, что новый хозяин сразу же объявил в ателье, что никаких изменений вводить не будет, разработку эскизов оставляет за собой.

14.08.18. Лимере.

Как только он вручил мне чек на первый взнос, я сразу передала ему список моих постоянных клиенток. У него тоже были постоянные заказчицы. Надеялась, у него и моих бывших работниц проблем не будет. Впрочем, это уже не моя забота. Меня удивило, что и о моих последних разговорах с Николаем никаких записей в дневнике не осталось. Но я же помню все: как сказала, что возвращаюсь во Францию, вряд ли буду приезжать в Израиль. Николай пытался что-то говорить о дружбе на расстоянии, о том, что у него и во Франции могут быть дела. Не поняла, о чем он, или не захотела понимать. Все это уже отрезано, ничего о нем больше не знаю. Отправила в Париж некоторые вещи, старательно упаковала вместе с ними все материалы Игоря: этюды, карандашные рисунки, варианты эскизов, не пошедшие в дело. Может быть, он разберется когда-нибудь в них. Наверное, втайне думала, что Игорь вернется ко мне. Квартиру сдала хозяину, он очень сожалел, что теряет такую аккуратную съемщицу. Что ж, это последнее, что связывало меня с Тель-Авивом.

03.09.18. Париж.

В Германию поехала из Парижа, где провела в одиночестве два дня. Нагулялись с Анной по Германии досыта. Встретились в Кёльне, потратили двое суток на его достопримечательности и исследование немецких ресторанов и кафе. Анна на второй день умудрилась познакомиться с не слишком старым американцем, поводила его по Кёльну, провела с ним сутки. Мне даже пришлось снять другой номер на это время, чтобы не мешать им. Я пыталась ехидничать, когда американец отбыл в Италию, спрашивала, что ж она не уехала вместе с ним? Анна сумрачно ответила:

– Лиза, не трави мне душу. Ты ведь не знаешь, что такое работать в колледже и жить рядом, когда соседи и их жены работают там же. Попробуй завести легкий флирт или временные отношения с кем-нибудь, пойдут пересуды, можешь вылететь из колледжа. А на серьезные отношения никто там не годится. Это тебе легко: захотела – завела шашни с молоденьким солдатом. Захотела – воспитываешь молодого художника. И взрослый сын есть, и внуки будут, будет чем заняться на старости лет. А что ждет меня? Так хоть сейчас взять от жизни все, что можно.

Возможно, она права – права о себе. Но обо мне ошибается. Игорь – это далекое прошлое. И я совсем не знаю, что ждет меня впереди. Но ничего хорошего не предвижу.

После Кёльна проехались по берегу Рейна. Посетили кучу славных городишек, побывали в добротном старинном замке, который, согласно местной легенде, никто не смог захватить силой, вернулись к Кобленцу и свернули на берега Мозеля. Честно говоря, все эти городишки, замки, придорожные кафе и маленькие отели спутались у меня в голове. Помню только замок Турант с его торчащими над обрывом башнями и городишко Кохем, где мы с Анной надрались до положения риз. Приехали в городишко поздно, заселились в отель, никуда не захотелось идти, хотя хозяйка настоятельно советовала посмотреть замок, он вроде очень красив, великолепно реставрирован и является достопримечательностью всего этого края. Вместо замка зашли поужинать в соседний ресторанчик Gaststette Noss и там провели часа два. Сначала никуда не хотелось идти, а потом, после солидной дозы местного вина, уже и не смогли бы.

А начинали вполне прилично, заказали бутылочку полусухого рислинга. Потом Анна попросила что-нибудь особенное, местное. Сомелье недолго раздумывал, принес какое-то вино в пол-литровой бутылочке. Почтительно назвал его Pradikatswein и добавил что-то еще к названию. Уверял, что исполнено из винограда самого позднего сбора. Взяли бутылочку – сладость неимоверная. Никак не сочетается с мясом по-немецки, которое лежит в наших тарелках. Но что делать – выпили по бокалу, закусывая яблоками. Естественно, после этого захотелось еще сухого винца, перебить всю эту сладость. А что потом пили – не помню. Но счет был солидный, это я утром поняла. С трудом разбиралась в нем, так как голова болела. Аня моя безнадежно заявила: