– Единомыслие – это счастье, несовпадение взглядов – трагедия – печально сказала Аня.

– Как ты думаешь, Федор жалеет, что не оставил Эмму? – Это Жанна спросила у Инны.

– Жалеет?! С чего бы это? Ухожен, дети сами по себе, без его участия растут. Вот с жиру и бесится. Где гарантия, что в новой семье его ожидает такой же кайф? Он не дурак шило на мыло менять. Но признавать и ценить Эммино смиренное достоинство так и не научился. Ему это не выгодно. Их отношения до сих пор остаются натянутыми, что периодически порождает вспышки гнева с ее стороны и бурную, беспардонную реакцию с его.

– Федор считал, что его жена из тех, кому сам Бог повелел лгать: добрая, доверчивая, искренняя. Думал, так будет до скончания века. А теперь пожинает им же самим порожденное.

– Он пожинает? – удивилась словам Жанны Инна. – Можно подумать, его трогает состояние здоровья жены. Пока она «тянет», он будет ею пользоваться, а потом другую бабенку себе приведет.

– Не всякая пойдет, – возразила Аня. – Если только из-за квартиры. Я как-то спросила у своей подруги Кати, почему она не вышла замуж второй раз? Ведь были предложения. Она ответила: «Нет потребности в том, чтобы мужчина был рядом. Первое время очень не хватало мужа, потому что любила его. Хороший был. Твердо стоял на ногах. Знал в чем истина. За химерами не гонялся. Скучала без него, тосковала, томилась. Садилась на электричку и куда-то ехала, ехала… Подруги прихватывали неделю-другую к отпуску, а я, наоборот, с работы домой не спешила. Потом привыкла. А другой мне без любви не нужен. К чужому приспосабливаться надо, колготиться вокруг него, обихаживать, душой тратиться, может даже детей ему рожать. Зачем? Одной мне уже не одиноко. Потребность в мужчине?.. Когда они доступны, их не хочется. А теперь возраст. Внуками занимаюсь, все силы им отдаю. Они моя единственная любовь и забота».

– А почему ее подруга Зинаида рискнула? Захотела испытать хотя бы причастность к чему-то новому, мол, мы живем в мире «переменных постоянных»? – усмехнулась Инна. – А ее избраннику надоело жить в состоянии организованного хаоса?

– Ты помнишь ее первого мужа? Намаялась она с ним. А в этом она вдруг почувствовала человека, которому хочется семьи и который сделает всё, чтобы она была счастливая. Зина промодулировала ситуацию и впервые поняла, что нуждается в муже и именно в таком. У него не было заскоков. Он имел четкие понятия, что хорошо, что плохо. С ним было легко и просто. И с ее ребенком он сразу нашел общий язык.

– Не стану зарекаться на счет Эммы. У них с Федором есть еще время «разнообразить» свои взаимоотношения. Могу сослаться на первоисточники, – криво усмехнулась Инна. Потом беззастенчиво зевнула во весь рот, с удовольствием демонстративно потянулась и повернулась к Ане. Но та даже взглядом не попыталась заставить Инну признаться в позорной невоспитанности. Наверное, устала и решила оставить сей прискорбный для учителя факт без внимания. А может, посчитала, что воспитанному человеку полагается не замечать малых промахов.

– Насмехаешься? К чему это разнообразие в ее годы? Ей теперь о своем здоровье думать надо. Эмма правильно себя ведет. Религия утверждает: милосердие важнее справедливости. Истина в милосердии, – сказала Жанна.

– Чтоб ты провалилась со своим благочестием! Проявлять милосердие к подонку – значит потворствовать подлости. Совсем мозги иссушила себе проповедями и разучилась соображать? Религия – средство порабощения женщин! Представь себя на месте Эммы! Тебе осталось возмутиться: «Сама не гуляет и мужу не дает». Ох, устрою я тебе пенку во всю стенку, долго меня будешь помнить!

Дальше Инна только рот раскрывала, но по яростной артикуляции угадывался весь набор ее «ярких образных» выражений, который она могла бы выдать Жанне в ответ на ее богословские афоризмы.

– Мне твое утверждение, Жанна, тоже кажется сомнительным, – искренне поддержала Инну Аня. – До чего же Федор до противного фальшивый. Слезы кипят в моей душе, когда вижу женское и детское горе.

– А мужское? – не утерпела Инна.

Аня не ответила.

– Эмме давно бы внять голосу рассудка, а она страдала. Не понимал Федор, что любовь – это одно, а обладание – совсем другое. «Любовь – это когда одного бьют, а второму больно». Много больнее, чем пострадавшему. Боль в сердце начинается с понимания чужой беды. Так в Библии сказано. А брак – это долгий разговор друг с другом.

– А Федька, то же мне! – туз в рукаве, мать его… – опять вскинулась Инна с внезапно вспыхнувшей злостью.

Лена сжала виски ладонями. «И по кругу, и по кругу», – почти беззвучно простонала она.

– Христос до сих пор каждую минуту распинаем нашими грехами, – устало сказала Жанна.

«Инна выбрала единственно правильный тон сопереживания и поддержки. А она не такая уж стерва, как иногда кажется. Внешнее поведение не всегда соответствует внутреннему содержанию», – решила Аня.

– Выстоять можно, но как восторжествовать? – задала Аня сложный риторический вопрос. – Страна наша огромная, и мне иногда кажется, что в ней обязательно для каждого человека есть место, где он может быть абсолютно счастлив.

– К сожалению, в подобных фантазиях ты не одинока. Только не искать, а строить надо свое счастье, – назидательно заметила Жанна.

– А я так сложа руки его ждала или гонялась за туманом! – сердито возразила Аня. – Уж и помечтать не даешь, сухарь недогрызанный. Я вот о чем подумала: принято говорить, что поступки без последствий не бывают, что за всё в жизни приходится платить. А чем заплатили за свою счастливую жизнь Федор и его мамаша? За что их таких гадких хранит судьба?