Листья, не сдавшиеся осени, хлестали ее по лицу. Людивина уворачивалась от низких ветвей, пробиралась через хитросплетения корней, стараясь догнать верткого подростка, который мчался прочь. Он обогнул холм, увенчанный гигантским каштаном, и тут Людивина поняла, что они вернулись в табор с другой стороны.

Они промчались между хижинами, в последний момент пригибаясь, чтобы не налететь горлом на натянутую между домами веревку, перепрыгнули через костерок, над которым кипела в котле вода, растолкали нескольких жителей, стоявших у них на пути. Людивине никак не удавалось его схватить.

– Мирко! – крикнула она, задыхаясь. – Стой! Я просто хочу поговорить!

Вокруг себя она заметила другие тени. Других подростков, которые побежали с ними.

Внезапно Мирко нырнул в крошечную халупу. Людивина не задумываясь кинулась за ним и едва не споткнулась о трещину в дощатом полу. В темноте вскрикнула женщина, за ней ребенок, а Мирко исчез, откинув брезент, служивший задней стенкой. Людивина рванулась вперед, но промахнулась лишь на пару сантиметров. Он опрокинул несколько тазов с дождевой водой, перевернул самодельные полки, чтобы задержать свою преследовательницу. Людивина оттолкнула их, испугавшись, что на них окажутся тяжелые и острые предметы, запнулась о консервные банки и выругалась, теряя драгоценные секунды.

На этот раз он ринулся вниз по склону, через лес.

Людивина прибавила ходу, раскрыв ладони, держа руки вдоль тела, переместила центр тяжести вперед, чтобы бежать на цыпочках, еще быстрее. Она старалась выровнять дыхание и не терять периферийное зрение, чтобы видеть неровности ландшафта и траекторию беглеца. Годы занятий бегом и обучения контролю над телом – сейчас ей пригодилось все.

Она заметила внизу заросли терновника, которые Мирко мог только обежать, и слегка изменила траекторию шага, чтобы выиграть пару метров. Перепрыгнула через поваленное дерево, прорвалась сквозь занавес из хрустких рыжих листьев и раскинула руки и ноги. Львица прыгнула на добычу.

Мирко потерял равновесие, покатился по земле вместе с Людивиной, пока та не уселась ему на грудь, крепко сжав коленями ребра. Она подняла ладони в знак того, что намерения у нее мирные.

– Все! – крикнула она, глядя на него сверху вниз. – Стоп!

Юноша в панике озирался по сторонам, надеясь отыскать помощь, но Людивина крикнула всего в нескольких сантиметрах от его лица, и надежда пропала. При виде этой решительной разъяренной женщины на лице Мирко отразился страх.

– Хватит? – спросила она, переводя дыхание. – Ты успокоился? Я просто хочу… поговорить с тобой. – С этими словами она встала и грозно наставила на него палец. – Сиди смирно… или… мне придется… надеть на тебя наручники.

Распахнув джинсовую куртку, она показала ему подвешенные к ремню наручники в кожаном чехле.

Мирко, все еще обалдевший, сел. В волосах у него застряли сухие листья. Они молча разглядывали друг друга, восстанавливая дыхание.

– Почему ты убежал? – начала Людивина.

– Я боюсь.

– Ты знаешь, почему я здесь?

Он поколебался, но затем кивнул:

– Диль мне сказал.

– Что случилось с Джорджианой?

Взгляд карих глаз Мирко метнулся к ней. Людивина прочла в нем скорее растерянность, чем страх или вину.

– Ничего…

– Не думай, что я дура, Мирко. Старики указывают на тебя. Они знают, что ты что-то скрываешь. Что случилось?

– Я не знаю.

Людивина понимала, что ничего от него не добьется, если не сумеет его успокоить.

– Ладно, тогда я тебе кое-что скажу. Я знаю, что ты ее не трогал. Я даже помогу тебе доказать это всем, кто тебя подозревает. Но сначала ты помоги мне. Услуга за услугу. Что у вас было с Джорджианой? Почему кто-то считает, что ты мог ей навредить?

Мирко был в смятении. Он боролся с естественным недоверием к незнакомке, к гаджо, да еще и полицейскому.

– Расскажи, – настаивала Людивина, – и я тебе помогу. Старики не стали бы тебя винить без причины, ты явно что-то скрываешь. Расскажи, а я докажу, что ты ничего не сделал. Все просто. Тебе же будет лучше. И Джорджиане. В память о ней. И я арестую того, кто ее убил. Ты ведь ее хорошо знал?

Мирко кивнул.

– Хорошо… Это уже что-то. Вы дружили?

Еще один кивок.

– Она была твоей девушкой?

Юноша взглянул прямо в глаза следователю.

– Об этом лучше никому не говорить, – выдохнул он.

– Почему? Потому что она была старше тебя?

Мирко не больше девятнадцати, а Джорджиана погибла почти три года назад. Ей было двадцать три, когда Рельсовый убийца стянул ей горло пластиковым хомутом и медленно задушил.

– Наши семьи… тут все сложно, – выдавил Мирко.

– Понятно. Вы с Джорджианой спали вместе, хотя ваши семьи не ладят. Что еще? Она говорила тебе о ком-нибудь перед смертью? О мужчине, который не давал ей прохода?

Мирко покачал головой.

– А почему старики тебя подозревают?