Складень
вернуться

Иванникова Елизавета
Шрифт:

Взорванное детство

Дыханьем горестного взрыдаПришла волна большого взрыва!За кухонною занавескойПредновогоднего двораНа крышу стая взмыла резко,И закричала детвора.В кастрюльке с детской кашей маннойВ тот миг свернулось молоко,И горем, вспыхнувшим нежданно,Год прожитой заволокло.Судьба разгадывала ребус,Когда в беспечной суетеВ уже заполненный троллейбусСажала женщин и детей.На мир предательски опасныйВзирает Ангел, не дыша…Где треснул купол неба ясный –Зеркальный новогодний шар.

Виноградная косточка

Елене и Сергею Коноваловым

Под софиты на сцену седая красавица выйдет,«Виноградную косточкув землю зарою…» – споёт,Чьё-то сердце пробьётвиноградной дробинкой навылет,Фестивальное эхо в заброшенный сад уведёт.Из сухого ручья отопьет родниковой водицы,У забытых костров потаённую искру найдёт,И засветятся снова потухшие в памяти лица,Чьё-то имя гитара небесным огнём подожжёт.Дышит зал серединою века двадцатого,Словно снова беспечнос надеждой на счастье живёт,И не ищет всегда и во всём виноватого,Потому что его на Руси никогдаи никто не найдёт.У ровесников песни есть сила своябеззаветная,Когда с места в заполненном зале встаютИ поют: «Я люблю тебя, Родина светлая…Я люблю тебя…» –хором чуть слышным поют.

Душа моя…

Душа моя не станет лишней,Её сомненьем не неволь!Хоть вовремя не снятой вишнейНа сердце подсыхает боль.Давно отгрезившая снамиСлезу, душа моя, утри,Расклёванная воробьями,Ты с крепкой косточкой внутри.Живёшь, меж раем и меж адомСтараясь мостик навести,Чтобы весной вишневым садом,Окрепнув верой, расцвести.А благодать над всеми намиОсеннюю приемлет тишь,Где с оголёнными ветвямиТы на семи ветрах стоишь.

Часовня св. воина адмирала Ф. Ушакова (Волго-донской канал)

От Воронежа к Новохоперску,А потом – от села до селаКораблей невеликая горсткаВниз по Дону к Азову плыла.Налегке, без пудовости пушек,Чтоб не сесть на ползучую мель,Тишину берегов не нарушить,Не спугнуть соловьиную трель.Зимовали в казачьих станицахИ Великого ждали Поста,Со стоянок снимаясь, как птицы,Проводив гулевой ледостав.Корабли плоскодонные – прамы,Были школою для моряков,И готовил их, в деле упрямый,Молодой лейтенант Ушаков.…Видно с кручи вечернего Дона,Как плывут, огибая века,Серебрясь силуэтом знакомоСквозь лампадный дымок костерка…Как в рабочей фуфайке и кепкеВ небожительство вечной рекиСмотрит Шолохов, памятью крепкойЛихолетья дробя угольки.Как, Задонья закатную горечьСо слезой убирая в платок,Видит с берега СерафимовичРазрушенья железный поток.И Шукшин на пустынном утесеВсе сидит и сидит дотемна,Не найдя откровенья в вопросе:Чья и в чем проступила вина?Это Дон, прямотою суровойЗаставляя душой не кривить,Полноводное русское словоНа живую нанизывал нить.Наша слава с молитвой коваласьИ Державе была по плечу,Так что каждому нынче досталосьПо ее золотому лучу!Поражений глубоких не знала,И со всех укреплялась сторон,И стальною булавкой каналаЗацепилась за Волгу и Дон.Мы стоим возле Первого шлюзаНа разломе двадцатых вековНа седом пепелище СоюзаУ часовни твоей, Ушаков!Ей служить на небесном постоеЧасовым, получившим приказ!Значит воинство наше святоеОхранять возвращается нас.Букву каждую русского слова,Душу тех, в ком живет благодать,Ту Россию, что снова и сноваНам придется ещё собирать!

Санаксарский дуб

Дуб словно овеян задумчивым небом,Под ним монастырским питаются хлебомПаломники, голуби, кошек семья,Вся живность кипучая – до муравья.И, слыша знакомой молитвы шептанье,Уходим под лиственный свод послушанья.На длинной столешнице режем ножамиКто – лук, кто – впитавшие синь баклажаны,До ночи, до едкой звезды в небесах,В молитвы вплетая свои голоса.Изящных стихов затемненную сутьПод дубом, увидевшим вечность, – забудь!Поэт – ты безумец с гордыней в крови,Когда воспеваешь восторги любви,О мелочных чувствах твердишь без конца,Поскольку не знаешь сиянья венца.Служенье Отечеству слишком сурово,Чтоб в виршах погасло сверкнувшее слово.Молитвенный дух отступившего векаТаит монастырская библиотека,Хранят его воина мощи святые,Мелеющей Мокшей луга залитыеИ вышитый звездами дуб санаксарский,Надевший на праздник мундир адмиральский.Веками готовый к любой непогоде,Он носит все то, что сегодня не в моде:Потертую горечь о жизни былой,Омытую в битвах морскою водой,И тёплую святость родимой земли…Он носит всё то, что отнять не смогли.Развеянный гром Ушаковских побед,На Корфу травой зарастающий след,Из Крыма в Россию бегущие тропы,Застывший в величье былом Севастополь.Есть в августе день, окропленный дождем,Он стал Прославления памятным днем.А дуб тихо шепчет: «Вы глупые, что ли,Господь наделил вас свободою воли,Свободою выбора, ищущей свет,И выше свободы, поверьте мне, нет!Вам грезить бы только покоем и волейОбителью дальней, завидною долей…»Так вот он какой, санаксарский подвижник!Приют для паломников дальних и ближних,Познавший небесную силу распева,Слоистую память впитавшее древо.Так помнят свой крест оскверненные главы,Так помнят нетленную славу Державы!!!

Дивеевская канавка

Идешь тропою бытияИ, Богородицу читая,Поймешь, как тщетна жизнь твоя,С молитвой ищущая рая.Его под нашим солнцем нет.Цветы молчат о том, что знают,И красота, и Божий светПуть по канавке окружают.И в покаянном том кольцеКрыжовник свет небесный жалит,Он, как терновник на венце,Предвечный час твой приближает.Крыжовник – зрелость летних дней,И в мыслях помнится украдкой:Уколы дерзкие ветвейВсегда мучительны и сладки.Так повелось с былых времен –Лишь тот, не каясь, ненавидит,Кто весь душою очернен,А на себе пятна не видит.И вот приходит Божий страх,Что нелегка дорога к раю.«Благословенна ты в женах…» –Смиренным сердцем повторяю.

Рахиль

К часовне матушки РахилиБредем через ночную тьму,Надеясь здесь набраться силы,Дать пищу сердцу и уму.Сухой лучиной древесинаТак греет робкую ладонь,Что кажется неугасимымНебесный ласковый огонь.По вере праведной РахилиОсобый свет нисходит к нам:Почти неслышный плач РоссииПо здесь погибшим сыновьям.Смиренной старицы моленьяУслышаны…И каждый годВ день Бородинского сраженьяПред ней виденье предстаёт.В сияющих, как снег, одеждах,Всю павшую в сраженье ратьРахили старческие веждыМогли с восторгом созерцать.Моли в часовенке Рахили,Душою грешною скорбя,Здоровье матушке-РоссииИ крепость веры для себя.Пребудем с верою живучей!Она прозрачна, как янтарь.В ней – сердца жертвенная участьИ в ней – Отечества алтарь!

Посвящение декабрю

М. Г-вой и Е. Ч-вой

Однажды на кухне пришлось нам втроемПрощаться с продрогшим насквозь декабрем.Его перед тем на пустой остановкеЖег смешанный градус мороза и водки.В осеннем пальтишке, в разношенных чунькахНа рыбьем меху, на березовых бруньках,Он следом бежал, торопясь, а потомК стеклу прижимался застуженным лбом.В оконные трещины дуло при этом –Внутри отстоялся аквариум света,Там раму оплел, повторяя изгибы,Кукан из тропических лампочек-рыбок.Стряхнув с себя изморозь улиц продутых,Мы пловом согрелись из морепродуктов,Прозрачную правду открыли в винеИ в чае горячем на сахарном дне.Я помню вас, старые календари,Там вольно гуляют свои декабри,По рекам и долам,средь пляжей и гор…Там есть полуостров по кличке Тибор,И мыс его влажный неведом матросам,Он чует Россию обветренным носом,Как чует простор ее круглые суткиЛюбая дворняга в заснеженной будке.Декабрь уходит в свое новогодье,Вчера уходил и уходит сегодня,Приемля болезненный свет белизны,И тяжесть утраты, и свежесть вины,Пока ещё вечность в лицо нас не знает,И только луны хлебный шарик катает,Пока еще властвуют в славе и силе,Как Промысел Божий, морозы России.